95-16

Рудский Ян

— Как ты думаешь, Пол, неужели происшествие с Лют­це было простой случайностью? — обратился Шель к шагав­шему рядом с ним Джонсону.

— Конечно, это довольно странное стечение обстоя­тельств. В первый момент я подумал, что его сшибли умыш­ленно. Но не забывай, что за человек Лютце. Кому мог ме­шать этот пьянчуга?

Спускаясь по лестнице, Джонсон спросил у инспектора:

— Он тяжело ранен?

— Кто, Лютце?

— Да.

— Кажется, его здорово помяло. Сломано несколько ре­бер. Насколько это серьезно, покажут дальнейшие

обследо­вания. — Инспектор открыл дверцу большой черной маши­ны, жестом пригласил их сесть и добавил: — Ничего, вы­живет. А если и отправится на тот свет, никто плакать не будет.

Джонсон и Шель расположились на заднем сиденье.

— Вокзал, Гейнц! — приказал Грубер сидевшему за рулем полицейскому.

— Почему ты так расстроен, Ян? — спросил америка­нец, когда машина тронулась с места.

— Ты, конечно, скажешь, что у меня слишком буйное во­ображение, но подумай сам: Леон, который хотел повидать­ся со мной, лежит на кладбище; Лютце, которому Леон что-то передал, лежит в больнице! Если мы вернемся в прошлое и начнем свои рассуждения с того, что одно из отправленных им писем до меня не дошло…

— Стоит ли к этому возвращаться? Я же тебе объ­яснил…

— Разумеется. Объяснить можно все. Остальную дорогу они молчали.

Шофер-полицейский вел машину ловко и быстро. На вок­зальной площади он описал полукруг и остановился у глав­ного подъезда.

— Подожди здесь, Гейнц, — приказал инспектор. — Мы ненадолго.

В холле они подошли к широкому окну с надписью «Aufbewahrung» [21] , где дежурил маленький сгорбленный старик в форме железнодорожника.

21

Камера хранения (нем.).

— Выдайте, пожалуйста, чемодан! — попросил Джонсон, вручая ему квитанцию.

Старик наклонился над бумажкой, поднес ее к глазам и ушел искать. Несколько минут спустя он вернулся расстроенный.

— Вы сами сдавали этот багаж? — спросил он у Джон­сона.

— Нет. Вероятно, его принес некто Лютце.

— Чемодана здесь уже нет.

— Что значит «уже нет»? — крикнул Грубер. Старик смущенно мял в руках квитанцию.

— Сюда приходил недавно какой-то мужчина и забрал его.

Шель не верил собственным ушам. «Это похоже на кош­мар!» — мелькнуло у него в голове.

— Как он мог забрать, если квитанция у нас?! — гремел Грубер. Он показал стоявшему в растерянности железнодо­рожнику свое служебное удостоверение. — Я полицейский инспектор. Расскажите подробно, кто и при каких обстоя­тельствах унес чемодан.

— Я уже сказал, герр инспектор, — ответил железнодо­рожник, нервно теребя воротник рубашки. — Минут десять или двадцать назад пришел мужчина и попросил выдать ему чемодан, сданный на хранение четыре дня назад. «Квитан­ция, —

сказал он, — потерялась, но я могу сказать, что на­ходится в чемодане». Он говорил так уверенно…

— Черт возьми! — крикнул Грубер, краснея от ярости.— С каких это пор выдают багаж каждому, кто приходит без квитанции, но зато «говорит уверенно»? Вы давно здесь ра­ботаете?

— Двадцать шесть лет, герр инспектор.

— Вот и хватит. Пора на пенсию. А как выглядел этот «уверенно говорящий» тип?

Старик сделал судорожный глоток и ответил:

— Невысокий, очень любезный…

— Послушайте! — вмешался Джонсон. — Что значит «невысокий»? Метр шестьдесят? Шестьдесят пять? Семь­десят?

— Пожалуй, такой же, как вы — показал он дрожащей рукой на Шеля.

— Метр семьдесят три, — определил инспектор. — Цвет волос?

— Блондин.

— Глаза?

— Не помню… Кажется, голубые… Нет, карие.

— Лицо? Круглое, продолговатое?

— Как будто продолговатое.

— А сколько примерно он весит?

— Килограммов восемьдесят или девяносто.

— Как одет?

— В синем костюме и, кажется, в белой сорочке с гал­стуком. Точно не помню, здесь столько бывает народу…

— Этому чрезвычайно точному описанию соответствует по меньшей мере четвертая часть всех жителей Гроссвизена, — язвительно сказал инспектор, обращаясь к Джонсону и Шелю. — Вы не запомнили никаких особых примет? — продолжал он спрашивать напуганного железнодорожника.— Какого-нибудь перстня, часов, шрама?

— Нет, герр инспектор. Я ведь не подозревал, что тут не все в порядке.

Они говорили громко, и на них начали оглядываться. Шель, молчавший до сих пор, придвинулся к окну.

— Значит, тот мужчина описал содержимое чемодана? — спросил он спокойно.

— Таковы правила. В случае потери квитанции вы може­те получить багаж, если расскажете, что в нем находится.

— Ну и что было в чемодане?

— Бумаги.

— Какие бумаги? Разве чемодан был не заперт? Как он выглядел?

— Нет, он был не заперт, а только перетянут ремнем. Небольшой, очень старый, фибровый, коричневого цвета. Бу­маги лежали в одинаковых серых папках.

— Вы их открывали?

— Нет. Тот мужчина сказал: «В чемодане двадцать че­тыре серые папки с порядковыми номерами на обложках». Мне казалось, что этого достаточно.

— Значит, — вмешался Грубер, — увидев папки, вы закрыли чемодан и отдали его?

— Да. Я действительно думал…

— Ладно, ладно! Ваши мысли нас не интересуют. Он рас­писался в получении?

— Да, конечно, — старик достал из ящика потрепанную книгу и раскрыл ее.

Шель заглянул через плечо инспектора. Подпись, разу­меется, нельзя было разобрать.

— Не везет нам, Пол, мы пытаемся вырваться, как мухи из паутины, но какие-то невидимые нити мешают всем нашим движениям.

— Гм, — буркнул Джонсон, отодвигая книгу. — Как те­перь быть, инспектор?