95-й. Сны о будущем прошлом
Шрифт:
А ещё мне нужен принтер. Желательно уже лазерный, а не матричный и, Боже упаси, не струйный. Чёрно-белый, недорогой и по возможности безотказный, можно такое устроить?
Мы рысью обскакали весь центр. Потом я вспомнила, что ещё одна малозаметная, но весьма неплохая контора находится совсем, простите, в жопе мира — в Глазково, да в закоулках, зато рядом с неплохой типографией, которая в девяносто пятом уже точно работала, — и решила, что часовой прогулки по компьютерным конторкам мне на сегодня точно хватит.
ОТПУСК, В КОНЦЕ КОНЦОВ,
Мы остановились на перекрёстке Карла Маркса и Урицкого.
— Пошли до хлебзавода догуляем? — предложила я, — Там такие а-а-абалденные наркоманские плетёнки продаются!
Вовка поднял бровь, усмехнулся:
— Какие-какие?
— Ну, с маком. Хочу! — мы поржали и пошли.
— Деда мой много лет начальником хлебной базы был в Мегете, — поделился Вовка.
— О! В Мегете хлеб очень вкусный, я знаю. Наши при случае всегда старались заехать купить.
Вовка улыбнулся:
— Только хлебная база — это не то место, где хлеб пекут. Там зерно хранят.
— Да?! Вот я лошарик! Кстати, а тут продуктовый какой-нибудь есть по пути? Давай молока купим в коробочке, — тетрапаки уже появились, я видела, — будем гулять и пить. И булки лопать. Булку хочу с молоком, прямо помираю!
Господи, что ж за болтливость на меня рядом с ним сваливается, а? А ещё мне нравится, как он на меня смотрит и улыбается.
Солнце моё!
Мы купили пачку молока, догуляли до хлебзавода, набрали булок и решили посидеть на Сквере, тем более что там фонтан — чуть ли не последний исправно работающий в Иркутске — и радуги вокруг него, романтика, панимаишь. Сели в боковой аллейке, которые раньше ещё были без покрытия, под лиственницами, налопались булок с молоком, хохотали по всякой ерунде, а потом я сказала:
— Знаешь, ну их, эти гулянья. Поехали ко мне, я так по тебе соскучилась… — не знаю, насколько прилично девушке говорить такие слова, да и пофиг мне было, если честно. Чего ходить, если можно с удовольствием рядом лежать? Тем более что удовольствие я получаю не только в процессе, но и независимо от него — знаете, такое физиологическое наслаждение от того, что просто лежишь рядом с любимым человеком, ощущаешь его тепло, запах, слышишь дыхание. Как волки — они же тоже любят просто рядом лежать.
Вовка притянул меня к себе и поцеловал так нежно, что у меня в голове закружились какие-то цветные узоры, как в калейдоскопе. Да, бывает со мной такое странное. И сказал:
— Я тоже очень соскучился. Поехали.
И мы поехали. Как же хорошо с ним рядом даже просто сидеть, Господи!
При виде моей красной революционной двери брови у Вовки сделались домиком. И улыбался как будто, но ничего не сказал.
А потом… не буду вам рассказывать. Ну, вот так, стесняюсь сегодня.
Я лежала у любимого на плече, на толстом покрывале, и думала, что пора уже на это покрывало сшить нормальный чехольчик, а то от ворса жарко — что я, правда, сапожник без сапог — и переползти
Ладно, лежи-не лежи, а работа стоит.
— Вов…
— М?
— У меня есть гениальный и коварный план.
— Да-а?
— Ага. Смотри, у нас имеется кусок мяса, рис, морковка, лук и чесночина. Если я пойду пошью, ты плов приготовить сможешь? Просто мне эти завалы к началу августа разгрести надо.
— Да лех-х-хко!
И мы, как порядочные, занялись делами. Периодически я ловила себя на мыслях, типа: А в кинотеатрах, интересно что? И рефлекс такой непроизвольный — в интернете посмотреть. А нету, блин, интернета! И даже вот через год он появится — сильно легче от этого не станет. Видела я эти ретро-сайты, Боже ж мой, обнять и плакать! А до привычных соцсетей и ютуба вообще одиннадцать лет!
Вовка шуршал в кухне, периодически выходя ко мне, чтобы в шейку поцеловать или ещё что. Тем более что из одежды я озаботилась только труселями.
Не могу, слушайте, привязались ко мне эти «труселя» после клипа с миньонами. Эх, а до миньонов вообще пятнадцать лет…
Когда он в очередной раз вышел меня потискать, я сказала:
— Слушай, надо было нам хоть газетку какую-нибудь купить с афишей. В кино бы сходили.
— Завтра купим, какие проблемы?
— А на завтра у нас какие планы?
— Погода хорошая будет, пойдём на речку?
Я представила себе холодный залив Иркутского водохранилища и непроизвольно передёрнулась. Он наклонился вперёд, заглядывая мне в лицо:
— Ты чего?
— Я терпеть не могу мёрзнуть. Особенно в воде. Уо-о-о-й-й.
— А мы не пойдём на холодное, — он подвинул вторую табуретку и сел за моей спиной, обнимая, поглаживая…
— Вовка-а… я так себе пальцы прошью.
— Ай-яй-яй…
— А ты плов проворонишь.
— Не провороню.
— Провокатор! Ну, невозможно же… Нет, надо в следующий раз хоть майку надеть…
— И что, думаешь она меня остановит? — он начал целовать меня в шею и говорить таким низким голосом, от которого у меня начинаются горячие волны в низу живота, — Женщина полуодетая всегда привлекает чуть больше, чем почти раздетая. А потом, представь: соски просвечивают. Вот в этот вырез, — он едва прикасаясь провёл под мышкой, у меня аж дыхание сбилось, — видна округлость груди, и при каждом твоём движении она ещё колышется.
О, Боже… Да пошло оно, это шитьё!
— Всё, я хочу тебя. Прямо сейчас.
ЗАЛИВ
Утром я проснулась в семь сорок. Говорю вам, какая-то еврейская неврастения. Сделала свои утренние делишки, наготовила завтрак. Вовка спал, как отрубленный. Ещё бы, он только из армии своей, не заездить бы, блин, мужика… Ой, что за хрень в голову лезет…
Прикрыла ему дверь поплотнее и пошла отмерять себе на сегодня фронт работ, потому что война войной, а Василич завтра приедет.