99-й

Zezuo

«Плевать на Первого… Ты не заслуживаешь наказания от его рук!» — пока он угрожал ей, не сдерживая тона, моя сестра пыталась сделать хоть один глоток воздуха, задыхаясь. Я мог видеть ее слезы… Она плакала, беспомощно впиваясь ногтями в его руки. — «Я сам лично… тебя придушу. Змея… Тварь! Убийца!»

Моя сестра взглянула на меня своим глазом, продолжая лить слезы. Я… я был в ужасе. В страхе. Я не знал, что делать! Все мое тело оцепенело, пока я наблюдал за тем, как лицо моей сестры бледнеет. Я мог прочитать по ее губам… Она говорила мне…

«Бра… тик…» — вышло из нее едва различимым шепотом. Она звала на помощь. И она… она показывала глазами на что-то… Я…

Отвертка

лежала рядом со мной… и я не побоялся взять ее в руку, сжав рукоять так сильно, как только можно. Я взял себя в руки, смёл страх и ринулся на своего брата, прыгнув на него с дикими криками. Оказавшись у него на спине, я начал бить его отверткой в грудь так сильно, как только это возможно, вслушиваясь в его хриплые крики агонии. Даже когда он пытался ударить меня и скинуть меня со спины, схватив меня за рубашку, я продолжал колоть его грудь отверткой снова и снова, оглушая его своими яростными криками. Последний удар был самым сильным из всех. Я направил его в шею, пронзив его горло и позвоночник. Этот удар был смертельным, и, спустя секунду… брат упал на пол. Девяносто восьмая лежала под ним, закатив глаза. Кровь Шестьдесят второго лилась на ее рубашку мощными струями. Мои руки дрожали, медленно окрашиваясь в красный. В ужасе и шоке, я пытался вернуть ее к жизни, надавливая на ее грудь руками со всей возможной силой, стараясь сделать искусственное дыхание. Все мое тело дрожало, в глазах темнело… Последнее, что я помню — окровавленное, бездыханное тело Шестьдесят второго. А потом — темнота.

Мое сердце билось так сильно, что я отчетливо слышал каждый стук сквозь свой глубокий сон. Словно оно было готово вырваться наружу или разорваться на куски. И оно так билось не от того, что я потерял сознание или устал. Нет. Оно так билось… от страха. Билось быстрее и быстрее, не успокаиваясь ни на минуту. Я слышал голоса, плач, крики… Словно самый страшный кошмар, который я не могу увидеть, услышать, запомнить. Я его чувствую, и это чувство останется во мне клеймом. По спине пробегали мурашки. Я чувствовал холодный металл, касающийся моих ключиц и спины. Это заставило меня приоткрыть глаза и пошевелиться. Я вновь лежал на медицинском столе, прикованный магнитными наручами, без рубашки на теле. Меня окружили мои братья и сестры, лица которых я едва мог распознать. Первый, Вторая, Тридцатая, Тридцать Третья, Девяностый… Они все разглядывали меня с серьезными, шокированными лицами… или даже со слезами. Все вокруг меня кружилось и вертелось, и я не мог сосредоточить взгляда. Я не знал, что происходит, потому мне пришлось закрыть глаза, кривя лицо от головной боли.

«Что ты сделал с ним, Девяносто девятый?» — строгий голос Первого вернул меня на верную дорожку. Я слегка начал приходить в себя и вспоминать те моменты, когда я упал без сознания. Первое, что я вспомнил — Девяносто восьмую. Вздохнув, я выпалил наружу первую попавшуюся мысль, нагнувшись вперед.

— «Сестра ум…!»

Внезапно я почувствовал резкое движение и боль. Первый ударил меня. Ударил сильно и без сожаления.

«Что ты сделал с Шестьдесят вторым?!» — на этот раз он спросил меня громче, прижав меня к столу ладонью, сильно нажимая на грудь. Каждая деталь произошедшего начала проясняться в моей голове. Словно вспышки, я пересматривал все, что произошло со мной. Мне становилось не по себе от каждой новой детали, и я начал чувствовать головокружение и тошноту.

«Его сейчас вырвет.» — спокойный голос прозвучал за моей спиной. Голос знакомый, но я не помню… чей он. Меня потянули за правую руку, наклонив на бок, после чего меня вырвало. Я приоткрыл глаза. Семидесятый держал меня за руку и тянул на себя, держа в руках мусорный мешок серого цвета. Он закрепил мешок на клешнях и держал другой конец мешка в руке,

давая мне выплеснуть из себя все в этот самый мешок. Когда я опустошил содержимое своего живота, он вновь положил меня на стол, активировав магнитный наруч, после чего ушел, взяв с собой мешок.

«Ты делаешь ему только хуже! Дай младшему брату собраться с силами.» — нежный, обеспокоенный голос Тридцать третьей заставил меня прислушаться. Я едва мог открыть глаза, переводя дыхание и кашляя, кривясь от противного, кисловатого привкуса во рту. Я лишь услышал громкий стук и легкую вибрацию стола у моих ног в качестве ответа на ее предложение.

«Он убил нашего брата! На кой-черт я должен…» — Первый выходил из себя, судя по его тону. Вот только другой, более громкий и звонкий голос, перебил его.

«Хватит быть таким тупоголовым дебилом и заткнись на пару минут! У нас тут и так черт и что творится, а ты еще хочешь все на младшего свести!» — эти гневные крики шли от Второй, которая тоже была… сама не своя. После этого… наступила неловкая пауза, но ее прервал голос Семидесятого.

— «Сестра. Помоги мне в наблюдении, пока Тридцать третья занимается своим делом.»

Наступила тишина. Я чувствовал легкое жжение и боль на своей щеке от удара Первого, и эта боль не давала мне полностью открыть глаза. Щурясь, я обратил внимание на Тридцать третью, которая, склонившись надо мной, пыталась сдерживать слезы и улыбаться. Следы слез можно было разглядеть на ее красноватых щеках.

«Ты в порядке, младший брат? Голова не кружится?» — в ответ на ее слова… Я ничего не сказал. Я молчал. Моя жизнь не была важнее жизни Девяносто восьмой. Меня буквально рвало изнутри, когда я думал о ней. Но я сдерживался.

«Девяносто…» — не успел я произнести и имени своей сестры, Тридцать третья быстро приложила руку к моему лбу, тихо шипя.

«Все хорошо. Сестренка в другом отсеке. Живая, слава богу. Не волнуйся.» — ее слова… они заставили мое сердце сбавить ход. Я чувствовал себя спокойнее. По всему телу прошлись мурашки, и я вздохнул, стараясь сдерживать слезы. Тридцать третья аккуратно вытерла единственную слезу с моей щеки, поглаживая мою грудь. Она отвела взгляд в сторону, словно взглянув на стоящего неподалеку Первого, после чего ее улыбка исчезла. — «Что случилось, братик? Что произошло?» Этот вопрос заставил меня оцепенеть. Я вспомнил, что моя сестра была причиной всех убийств и я… Я позволил себе спасти ее! Убить человека! Если я скажу правду, то меня признают убийцей Шестьдесят второго! Я встану в один ряд с ней! Закрыв глаза, я пытался надеть на себя маску лжи и хоть как-то сыграть на чувствах. Мне было стыдно и страшно, но других путей у меня не было.

«Он… он хотел убить…» — я начал плакать, даже не замечая нежных касаний Тридцать третьей. — «Он хотел убить… м-мою сестру. Я…»

«Успокойся. Все уже прошло. Просто…» — я чувствовал дрожь в ее пальцах. Она начала волноваться. Это было знаком того, что она ничего не подозревает. Тридцать третья всегда была доверчивой и ласковой. Если я заставлю ее поверить, то она встанет на мою сторону. Только… что я скажу? — «Расскажи мне все по порядку, братик. Как все произошло?» Я кивнул, глотнув воздуха, стараясь взять себя в руки.

«Я отвел ее в уборную и приглядывал за ней, пока… занимается своими делами. Потом…» — ради эффекта, я вздохнул, словно мое дыхание сбилось на этом моменте. Я должен был показывать себя… напуганным. Встревоженным. Хоть я и так боялся за себя и свою сестру, нужно было оставаться на этих чувствах и стараться придумать хоть что-либо логичное и правдоподобное. И у меня была мысль… Обдумывать ее не было времени. — «Он зашел, начал ругать меня… Потом… потом в его руках появилась от-твертка. Я… я заступился и… выбил из рук, а он ударил меня. После… он принялся душить мою сестру, а я… я…»