999,9… Проба от дьявола
Шрифт:
И выходит, что тот взрыв «Мерседеса», всколыхнувший весь город…
В общем-то, старый, давно опробованный способ, когда надо сбить кого-нибудь со следа. И он сделал свое дело, хотя Жомба и потерял на этой авантюре новенький «Мерс», но не сделай он этого пируэта… За месячишко до того, как Жомба инсценировал свою собственную гибель, подсунув вместо себя какого-то бедолагу, он перехватил двух золотонош с грузом, на который уже наложила лапу московская братва, и вконец озверевшие москвичи приговорили его к вышке, без права апелляций и кассационных жалоб. Ждали только подходящего момента. И его убрали бы, не соскочи он в последний момент с тормозной площадки разогнавшегося поезда. И вот теперь, выходит…
Крути не крути, а вывод напрашивался один. Отсидевшись
Кудлач налил себе еще водки, выпил, захрустел ядреным огурцом и продолжил размышлять. Вся эта кодла, которую притащил с собой Жомба, наводила на мысль о том, что он работает на какую-то крупную группировку. Тогда становился понятным тот беспредел, с которым он пытается заявить о себе на золотой фабрике.
Об этом даже думать не хотелось, но если это действительно так, тогда не избежать большой крови. А именно этого более всего и не желал Кудлач. Война за черное золото – это не только кровь, это также обострение оперативной обстановки как на самом заводе, так и в городе, это возможная смена спецбатальона охраны и, как итог, срывы поставок золота по всем цепочкам. А это, в свою очередь, деньги и еще раз деньги, которые ждет общак.
– Ох же мать твою в нары! – выругался Кудлач и, чувствуя, как его начинает лихорадить, что с ним случалось в моменты бешеного озлобления, он прихватил со стола бутылку со стаканом и вышел на резное крыльцо, с высоты которого, словно на картине, виден был прилегающий к дому яблоневый сад. Им он, зэк со стажем, никогда не мог налюбоваться. А ведь все это и потерять можно – и дом, и этот необыкновенный сад, который он любил непонятной любовью заматеревшего пустынного волка. От одной только мысли об этом окончательно испортилось настроение, и он уже ненавидел Жомбу той лютой ненавистью, что застит глаза и превращает человека в остервеневшего зверя.
Однако то ли водка подействовала успокаивающе, то ли он смог взять себя в руки, но не прошло и пяти минут, как понемногу стала откатывать та волна злобы, что едва не захлестнула его с головой. Кудлач уже смог более-менее спокойно рассуждать о том, что же на самом деле означал случай с Мазиным и как далеко могут завести непомерные амбиции зарвавшегося торговца наркотой.
Где-то на периферии сознания крутилась мысль по поводу прошлой ночи, однако все это время он отбрасывал ее как неважную, и все-таки…
Да, Жомба хочет вновь занять свою нишу на золотой фабрике, этого отрицать нельзя, но тот фортель, который он выкинул с Мазиным, всего лишь личная месть за тот рубец на роже. Подобное не забывается. И если это действительно так, то война объявлена лично ему, Кудлачу.
Вспомнив, как пару лет назад он звезданул Жомбу кастетом, отчего тот едва в ящик не сыграл, он пожалел сейчас, что не добил его окончательно. И вздохнул, подводя итог своим размышлениям. В общем, сам виноват, и за свои слабости придется платить по счету. А теперь вот кумекай, как и чем встретить этого козла на воронцовской земле, да как обогреть его пристяжных, которые уже прочувствовали вкус золота.
Кудлач грузно поднялся с плетеного кресла-качалки, прошел в дом. Наполнил водой электрический чайник, сыпанул в объемистую кружку пригоршню чая и, заделав нечто среднее между приличным «купцом» и чифиром, снова вышел на залитое утренним солнцем крыльцо. Сделал глоток, другой… Пожалуй, единственное, отчего он не мог отвыкнуть после зоны, так это чифирок. Мозги прочистить да привести себя в норму – лучшего лекарства не найти.
Теперь он размышлял, как и чем ответить Жомбе, чтобы свести к минимуму свои личные потери. Он пока что не знал, кто стоит за спиной этого торгаша, и поэтому надо было обезопаситься со всех сторон. Одно дело,
Мысленно проговорив «кого-нибудь», Кудлач явно лукавил с самим собой. Ему уже доложили, что в городе нарисовался некий московский авторитет по кличке Седой, который пытается выйти не столько на золотонош, сколько на серьезных людей, контролирующих потоки черного золота. Причина столь явной заинтересованности – долговременная программа по закупке высокопробного золота.
Зная, что с подобными покупателями можно и проколоться – на месте делового человека может оказаться и подсадная утка, Кудлач не очень-то поспешал на встречу с московским гонцом. Требовалось время, чтобы как следует присмотреться к человеку, выяснить, действительно ли он тот самый, за кого себя выдает. Однако при складывающихся обстоятельствах ситуация менялась в корне и надо было определиться с каким-то решением. Столичного гостя, который каждый вечер тусовался в кафе «Ласточка», могла перехватить и другая сторона.
Кудлач подумал было, что сейчас бы самое время перетереть эту тему с Лютым, у него на подсадных и кукушек наметанный глаз, но…
Когда-то очень давно они вместе героически трудились на строительстве завода цветных металлов, одновременно откинулись с зоны, когда им зачли «ударный труд на ударной стройке», вместе же стали охаживать уплывающее с завода золотишко, и вот тут-то на Лютого поперла дурь в прямом и в переносном смысле. Ошалев от денег, он довольно крепко подсел на порошок, который поставлял на воронцовский рынок тот же Жомба, и у него поехала крыша. Возомнил о себе, будто он едва ли не князь, законник и туз козырной, заявив при этом, что он более «не намерен кормить» Кудлача и отделяется от него, забрав свою долю и своих золотонош. Случился крутой разговор, и Кудлач вынужден был преподать Лютому жестокий урок, попутно объяснив ему, кто в этом городе смотрящий, а кто пристяжной.
Можно было бы, конечно, и пайки его лишить, но Кудлач сжалился, оставив Лютому для поддержания штанов трех золотонош, которые уводили с завода рудное, наиболее дешевое золото. Тем тот и жил сейчас, весь свой навар расходуя на антрацит [3] и поливая своего бывшего кореша и сокамерника на чем свет стоит. Впрочем, сам Кудлач зла на него не таил и даже сожалел порой о случившемся.
Глава 4
Господи, опять шконка!
3
А н т р а ц и т – общее название наркотиков (сленг).
Правда, на этот раз в следственном изоляторе, но и это тоже не санаторий. Кто хоть раз испытал на своей шкуре беспощадную жесткость тюремных нар, тому они будут и на воле сниться.
Лежа на клочковатом, грязном, спермой забрызганном тюфячке, из которого какой-то нехристь повытаскивал вату, а оставшиеся шматки скатал в жесткие шарики, Крымов думал о том, что, пожалуй, только в России столь актуальна поговорка – от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Его знакомство с тюремными нарами изначально было добровольным, а первая длительная ходка на зону была стержнем многоходовой оперативной разработки, в результате которой была ликвидирована хорошо организованная группировка из заключенных и офицеров колонии, умудрившаяся на базе химзавода наладить промышленный выпуск «Экстази». Однако сейчас – другая история.