999-й штрафбат. Смертники восточного фронта
Шрифт:
Горевшая вполнакала голая лампочка распространяла отвратительно унылый свет. За длинным, грубо сколоченным столом посреди прохода между койками кое–кто из личного состава резался в карты, но большинство уже заняли горизонтальное положение на койках. На другом конце стола бывший полковник пристально разглядывал перебинтованную руку. Бывший майор обреченно подметал пол — ему сегодня выпало дежурство по кубрику.
Дойчман, подойдя к тумбочке, достал из дальнего угла портсигар. Портсигар был изящный, из
— Ну что, небось Крюль заставил попахать? — осведомился один из игроков в карты, небольшого росточка, тщедушный человечек с крысиным лицом. Осклабившись, он выставил напоказ пожелтевшие зубы. Когда–то в Берлине он промышлял как сутенер, не брезговал и мелкими кражами. Дойчман безразлично кивнул. Не было сил на разговоры.
В этот момент в кубрик ввалился Шванеке, как всегда с улыбкой до ушей.
— Ух, — доложил он, едва захлопнув за собой дверь, — он, наверное, думает зае…ть. Раньше сам зае…тся.
— А где он сейчас? — спросил игрок в карты.
— Умаялся. Пошел спать. Пес вонючий. Нет уж, это мы еще поглядим, кто кого, — произнес Шванеке. — Еще не родился на свет тот, кто доведет до ручки Карла Шванеке.
— Сыграешь? — обратился к нему картежник.
— Погоди.
И в этот момент он заметил за столом ссутулившегося Дойчмана.
— Что там с тобой стряслось?
Эрнст Дойчман никак не отреагировал. Тогда Шванеке подошел к нему и снова спросил:
— Какие проблемы? Может, кто обидел, а? Профессор?
Дойчман потянулся к портсигару и стал нащупывать сигарету. И тут увидел, как толстая волосатая лапища Шванеке с короткими ногтями с траурной каймой ухватила вещицу. Дойчман невольно поднял взор.
Шванеке, повертев портсигар, уважительно покачал головой, потом, поднеся к носу, принюхался, вынул сигарету и закурил.
— Отдайте мне портсигар, пожалуйста, — едва слышно произнес Дойчман.
— Неплохая штучка, — оценивающе произнес Шванеке. — Сколько хочешь за нее?
— Отдайте мне портсигар!
— Вот что, даю тебе за него две фотографии. Сам выберешь, какие.
Дойчман вскочил и попытался вырвать портсигар из рук у Шванеке. Тот, попятившись, сунул портсигар в нагрудный карман и, не вынимая горящей сигареты изо рта, застегнул пуговицу.
— Пусть он побудет у меня, пока ты не решишь, что за него хочешь, — невозмутимо ответил он, прищуриваясь от попавшего в глаза дыма. — Так и быть — три фотки. Усек?
И решив таким образом вопрос об обмене, повернулся и шагнул к столу, за которым сидели четверо игроков. Дойчман бросился за ним, сначала зажмурился, потом открыл глаза и, задохнувшись от охватившего его возмущения, выкрикнул:
— Портсигар… Верните мне портсигар!
В
— Кто сдает? — как ни в чем не бывало осведомился Шванеке у крысомордого и, ногой подвинув табурет, собрался сесть. Но тут, почувствовав у себя на плече чью–то руку, резко обернулся. Оказывается, к столу босиком подошел Эрих Видек. Его крестьянская физиономия пылала гневом.
— Сейчас же отдай ему портсигар, свинья! — негромко произнес он.
— Эй, ты, поосторожнее! И руки убери! — огрызнулся Шванеке.
Шагнув к столу, Дойчман схватил Шванеке за плечо. Тот сделал едва уловимое движение, словно сгоняя досадливую муху, и Дойчман тут же рухнул на стоявший позади табурет, здорово ударившись затылком о тумбочку, и сполз на пол.
— Ах ты свинья! — прошипел Видек и ухватил Шванеке за грудки.
Тот нанес ему резкий короткий удар в солнечное сплетение. Видек, ахнув, скрючился, но Шванеке вторым ударом в челюсть сбил его с ног. Видек спиной грянулся о дверцу тумбочки и с остекленевшим взором стал сползать вниз. А Шванеке, улыбаясь во весь рот и попыхивая сигаретой, созерцал поверженных соперников.
— О–го–го! Довоенная школа, — уважительно оценил крысомордый, отвратительно облизнув губы.
— Ну? Может, еще кто–нибудь желает попытаться? — пробурчал Шванеке.
Он стоял, чуть согнувшись, его мускулистое тело излучало энергию, он был в любую секунду готов словно кот броситься на жертву.
— Еще кто–нибудь? — повторил он, улыбаясь до ушей.
— Да брось ты, Карл! — бросил кто–то из игроков в карты. — Ты что, не видишь? Они же в штаны наложили! Бабьё!
— Давай присаживайся и сыграем, — угодливо предложил крысомордый.
Но тут к столу молча подошел высокий полковник. Не дойдя пару шагов до Шванеке, он остановился и выпрямился. Видек в этот момент попытался подняться, но, застонав, снова упал ничком на пол и остался лежать.
— Чего тебе? — грубо спросил Шванеке полковника.
— Сию же минуту верните портсигар! — спокойно произнес полковник.
Крысомордый откровенно загоготал, один из игроков в карты неторопливо поднялся и, опершись локтями о стол, многозначительно посмотрел на смельчака.
— Ладно, — бросил Шванеке. — Так вот, ты, дылда, полковничек недорезанный, слушай меня внимательно: ты тут не важничай, слышишь? Забудь, кто ты и что ты! Здесь ты такое же говно, как и я, усек? А сейчас отваливай, пока цел! Слышишь, вали отсюда!
Полковник с каменным лицом выслушал этот монолог. Но когда Шванеке отвернулся, он, повысив голос, повторил:
— Отдайте доктору Дойчману портсигар и извинитесь перед ним и Видеком! Вы поняли меня?
Шванеке резко повернулся к нему. Рассвирепев, он прямо на пол бросил сигарету.