999. Последний хранитель
Шрифт:
— Я никогда там не была. Да я вообще нигде не была. Но уверена, мне понравится. Скажи, Ферруччо, а ты и вправду много раз посещал палаццо Медичи?
Ферруччо увидел, как незнакомец что-то спросил у выходящей из дома служанки.
— Подожди, Леонора, он о чем-то расспрашивает. Не нравится мне все это. Пойду посмотрю.
— Может, лучше подождать, пока он уйдет?
— Может быть, но я всегда предпочитаю выйти дьяволу навстречу и не дожидаться, пока он постучит в дверь.
Ферруччо пристегнул меч и приладил кинжал с левой стороны жилета. Два
— Ты помянул дьявола, — тихо сказала она, — вот… он и постучал.
— В нечистую силу я не верю, а вот возле двери уже никого нет. Значит, это он. Иди в комнату и не выходи, что бы ни случилось.
Леонора быстро выбежала, а Ферруччо направился к двери. Как только снова постучали, он резко ее распахнул, схватил незваного гостя за горло, приставил ему к шее кинжал и захлопнул дверь. Незнакомец тихо рассмеялся, и де Мола прижал его посильнее.
— Надеюсь, наша дружба пересилит твою невероятную реакцию.
— Джованни!
Ферруччо сразу выпустил его, а Пико снял шляпу и улыбнулся. С короткими, черными как смоль волосами, подстриженными «под пажа», и бородкой его невозможно было узнать. Только голос остался прежним.
— Так вот как здесь принимают друзей? Кинжалом к горлу? — Граф Мирандола раскинул руки и обнял Ферруччо за плечи. — Если бы ты знал, как мне тебя не хватало!
— Но ты здесь… Когда и зачем? Мы сами собирались к тебе приехать.
Джованни Пико снял плащ и бросил его на скамью, у входа.
— Я не выдержал больше во Флоренции. Далеко от тебя, от Леоноры и… от Маргериты. Да и Джироламо…
— Тебе не надо было сюда ехать. Я прочел твое письмо, но никак не думал, что ты ринешься сюда, прямо в пасть к льву. Джованни, положение ухудшилось, и ты очень сильно рискуешь.
— Я скромный торговец тканями, это уже вошло в привычку. Согласно документу, наместник неаполитанского короля жалует мне, португальскому коммерсанту Джакомо Мадредеусу, право торговать повсеместно именем его величества Фердинанда.
— Мадредеус!.. То есть Матерь Божья… Ты выбрал подходящее имя.
— Мне долго не хватало смеха и иронии. Я хочу жить, Ферруччо, и жить честно и счастливо. Это позволено?
— Я должен тебе рассказать о многих римских новостях. Рядом с Иннокентием появился второй Папа, кардинал Борджа.
— Мой злейший враг.
— Несомненно. Он велел сжечь на площади твои книги и… Леонору.
Джованни вскочил.
— Леонору? Ты что такое говоришь?
— Ох, прости. Я велел Леоноре спрятаться в комнате и сидеть тихо. Надо ее предупредить, что ты приехал.
— Не уверен, что это необходимо, разве что сдавленный смех в комнате принадлежит простуженному коту.
Леонора вошла в скромном платье из синей бумазеи, закрывавшем ноги до лодыжек. Волосы покрывал желтый камчатый шарф, свободно обернутый вокруг шеи. У мужчин перехватило дыхание.
— Леонора… — сказал Джованни, — да ты красавица!
Она слегка поклонилась и украдкой взглянула на Ферруччо.
— Самая настоящая!
— Ну и неправда! — запротестовала Леонора. — Просто тогда мне было нечего надеть. Спасибо тебе, Джованни.
Она бросилась к нему и обняла, как брата. Потом они уселись за стол поесть и весело смеялись, будто жизнь вокруг них и вправду стала налаживаться. Леонора просто разрывалась между двумя кавалерами, наперебой говорившими ей комплименты и всякие приятные вещи.
— В твоем присутствии Ферруччо гораздо мягче.
— Вовсе нет. Я просто боюсь отпускать тебя одну и старюсь не уходить из дома надолго.
— Джованни, почему ты приставил ко мне в стражи этого черного ворона?
— Я доверяю ему, как никому другому. Он спасал мне жизнь… сколько раз? Если не ошибаюсь, два.
— Может, и три, и придется еще спасать, если будешь вести себя так неосторожно.
Джованни улыбнулся и впервые за долгое время почувствовал себя спокойно.
— Друзья мои, — сказал он, — без вас вся моя философия, знания и открытия ничего бы не стоили. Но у меня есть еще и неоплаченные долги, поэтому я в Риме. Ты знаешь, о чем я говорю, Ферруччо. Первый долг — по отношению к другу, который, может, по моей вине переживает сейчас худшие дни своей жизни. Второй — долг сердца, и, судя по вашим взглядам, вы способны меня понять. Если в первом случае я могу рассчитывать на помощь, то во втором должен все сделать сам.
Леонора покраснела, а Ферруччо сделал вид, что не понял, о чем речь.
— Ладно. Я знаю, что сердце не признает доводов рассудка, но позволь хоть помочь тебе.
— Я знаю, что вопрос с Джироламо ты можешь решить и без меня, но, увидев тебя, он может испугаться. Мы пойдем вместе. А в случае Маргериты я все сделаю сам.
— Я стану твоей тенью, как она стала твоим солнцем.
— Леонора, твое присутствие сделало из воина поэта, — сказал Джованни. — Можешь гордиться.
— Я пойду с тобой!
— А ты, Ферруччо, превратил девушку в настоящего воина. Я слишком надолго оставил вас вдвоем и правильно сделал, что вернулся.
~~~
Лугано
Четверг, 20 октября 1938 г.
— Ну, доктор Мартини, как мы сегодня себя чувствуем?
Джакомо приветствовал врача слабой улыбкой. За ним мелькнула сиделка и быстро поправила подушку. Он взглянул на часы: семь тридцать. Вот уже два дня де Мола лежал в муниципальном госпитале Лугано с ранением в голову. В «Коррьере дель Тичино» было написано: «Случайно оказался в помещении Ассоциации банков Швейцарии в ходе вооруженного нападения с целью грабежа».