999999999 жизни
Шрифт:
— Три дня. Плюс-минус, — он покачал головой, — Может, три с половиной, может, два. Простите, но мы ничего не можем сделать.
Как будто я просил что-то сделать.
— Ну... — я глубоко вздохнул. – Знаете, лучше уж так, чем это вечное ожидание и приступы. Скажите лучше вот что: я могу выходить из больницы? Хотелось бы провести эти дни более... насыщенно.
— Конечно, — согласился он. — Но ночевать я бы всё-таки посоветовал на нашей территории, и потом, когда...
Он несколько секунд подбирал нужное слово.
— Дня через
— Когда начну умирать? – «помог» ему я.
— Да. Лучше придите сюда. Это не приказ и не команда, просто... здесь ваш уход будет менее болезненным.
Ну, что же, спасибо за честность. А мог бы и эвтаназию предложить – здесь же такое наверняка входит в пакет клиентских услуг?
Чёрта с два. Я бы отказался. Что бы там ни было, я люблю жизнь, и не буду добровольно укорачивать её ни на минуту.
— Ладно, — кивнул я врачу, задумчиво глядя на тёмное окно. — На этом и порешим. И не очень заморачивайтесь обо мне: я уже поступил к вам... в таком состоянии. Лечение или что-то подобное не нужно.
— Да, — кивнул он. — Всё так. И... ещё раз простите за плохие новости.
— Не то, чтобы это были новости, — я пожал плечами – и врач вышел.
Путь обратно до кафетерия я проделал в одиночестве. Ткнул пальцем в первое попавшееся блюдо на витрине и жевал его, почти не чувствуя вкуса. Вот так. И ведь действительно не новости.
Но одно дело – «ты умрёшь скоро», «ты умрёшь в ближайшем будущем». И другое – «простите, вам осталось около трёх дней».
Может, всё же укоротить этот срок? Только не... бессмысленно.
Я по-прежнему могу делать это. Я не пользовался своей способностью ни разу – больше ни разу с того самого дня, когда я применил её – и свалился в жесточайшем приступе.
Чернокровие искажает внутреннюю энергию больного. Но, так как болезнь обычно возникает сразу, при пробуждении – то и энергии этой ещё не успевает набраться снова. С этой болезнью доживает до тридцати, до сорока, сорока с небольшим...
Вот только я за два года после пробуждения успел более-менее прокачаться. Ранг А, как сказали бы сейчас – тогда, семь лет назад, в Республике силу ещё не считали Рангами, как в Империи и Азиатском Конгломерате, даже сейчас ранговая система ещё только-только введена в употребление и многие часто путаются в ней.
Как бы там ни было, энергия прокачанного пробуждённого - это куда более питательная среда для скверны. Энергии куда больше, есть что… осквернять. Вот она и ринулась убивать меня с утроенной силой. И, кажется, почти закончила. Я протянул целых семь лет... Роскошь.
Но что, если мне использовать эту способность снова? Здесь, в больнице. Наверняка тут полно людей, которым моя помощь могла бы стать чудом, божественным шансом из миллиона, который не выпал мне самому. Что, если сделать это? Что я теряю?
Конечно, вряд ли у меня получится спасти больше одного. Переняв тяжёлую болезнь – а на лёгкие размениваться толку не было – я если и не помру на месте, то уж
Кого выбрать?..
Ладно, это не сейчас. Стояла практически ночь, кроме меня и дежурных сотрудников – никого, так что рассуждения бессмысленны. Доев свой ужин, я поблагодарил буфетчицу и отправился обратно в палату – спать.
Как ни странно, заснул я быстро. Столько всего произошло... но, видимо, это меня и вымотало. Острая фаза болезни отступила, и чувствовал я себя сносно – но выжатым, как лимон.
Примерно в том же состоянии я и проснулся. Светило солнце, пели птицы, а я понятия не имел, ни сколько времени, ни сколько мне осталось жить.
Ладно. Выйду из палаты.
На этот раз народу тут было немного. Вон какой-то предпенсионного возраста дядька с палкой – нет, этот просто ногу сломал, или вроде того. Вон пацан, лет тринадцать-двенадцать... а с ним что? Блин, так по виду и не определишь. Двигается шустро, умирающим не выглядит, но ведь и я тоже...
Казалось бы, если у меня атрибут Целителя – то почему бы ему не работать заодно и диагностом? Но нет. Плюнув на наблюдения, я решил выйти наружу. Пока не совсем наружу, а... так. В местный сад. Тот вид, что открывался из окна, был очень красив, и я решил просто освежить голову. Как есть, в пижаме и тапочках.
Никто меня не останавливал. То ли дорогая больница была настолько дорогой, что все пациенты тут цари и боги, то ли врач предупредил насчёт меня... Спустившись по лестнице с третьего этажа, я дошёл до фойе – и вышел наружу.
Лето. Всё-таки неплохо умирать летом, а? Тепло, красиво... и землю могильщикам рыть проще.
Вот чёрт. Это проблема. Моё тело ведь не повезут домой. Точно не повезут - пробуждённых хоронят в кратчайшие сроки. Эх, нужно будет поговорить с доктором – пусть родителям хотя бы сообщат, где находится моя могила.
Оглядевшись по сторонам, я уселся на скамейку под деревом. Мило. Они и правда постарались над этим садом; скорее всего, даже пригласили какого-нибудь мага со специализацией на растениях.
Ворота больницы распахнулись, и я увидел «скорую», влетевшую во двор. Она живо притормозила возле одного из входов; рядом уже суетились санитары.
— Живее, живее! – услышал я. – Так, везём сразу в реанимацию. Тут перерезанные вены, попытка самоубийства, нужно...
Может, вот оно? Реанимация, вены. Всё явно серьёзно.
Нет, лучше подождать. Вдруг там измученный букетом хронических болезней девяностолетний дед решил ускорить неизбежное – а тут я со своей «помощью»... Но нет. Я успел увидеть пациента – точнее, пациентку – лишь мельком, но это явно был не дед. Девушка, моя ровесница. Итак, что я делаю?..
Мне на плечо легла рука.
— Свердлов, — произнёс голос, знакомый по выступлениям на радио и телевидении. – Отлично. Не придётся идти внутрь и разыскивать тебя там.
Я обернулся.
— Паша? – изумился я. – В смысле... Павел... Ты...