9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)
Шрифт:
Я набрал ее номер. Был вечер, голос К. звучал сонно. Я смущенно представился и напомнил ей о недавно прошедшем вечере. Было приятно, что она меня вспомнила или, по крайней мере, сделала вид. Она сообщила, что улетела на съемки рекламы какого-то йогурта. На вопрос, когда вернется, я получил ответ, что в лучшем случае, только на следующей неделе. Все-таки йогурт элитный, приглашенные актеры капризные, погода ни к черту, сценарий заезженный, а съемочная группа тайком выпивает. Но надо все выполнить гладко. "Да-да, конечно", – отвечал я слегка растерянный, перебирая красные нити между пальцами.
Дни тянулись мучительно долго. Там, где она находилась, погода не менялась, сценарий переписываться не желал, актеры капризничать не переставали. Насколько я мог судить по тексту сообщений, ее настрой тоже был далеко не фонтан. Меня лишь немного успокаивал тот непререкаемый факт, что как бы не были тяжелы рекламные роды, в конце концов они всегда заканчиваются рождением.
Мне оставалось только аккуратно выполнять каждодневные хлопоты, изо всех сил стараясь не оглядываться по сторонам. Не покидало чувство, будто я мелкий мошенник, неожиданно для себя загремевший в тюрьму строго
К примеру, однажды я решил, не подумав срезать изученный путь, и пройти по незнакомому переулку, как на меня сразу напали воспоминания этого места. Размеренный вечер сменился глухой зябкой ночью. В этом грязном антураже, среди глухих стен и молчаливых окон предо мной предстала омерзительная сцена изнасилования. Девушка также, как и я два года спустя решила срезать путь, дабы успеть на последний троллейбус до дома. Однако, не успела дойти. В этом же переулке дожидался недавно ставший отцом молодой человек. Все происходило с крайней степенью зверства. Самое ужасное, что я не только мог видеть это зверство, но еще и чувствовал его. Те взорвавшиеся эмоции проникали в меня по этим красным путеводным нитям, и безжалостно вгрызались в каждую клетку. Похоть и гнев одного были внутри наряду с беспомощностью и отвращением другой. Но основополагающим у обоих был страх. Противоречивый, но словно объединяющий их обоих. И я стоял в ступоре, очевидно, что не в силах что-либо сделать. И не в силах отвернуться или сбежать. Мимо проходили случайные прохожие, нынешние и прошлые. Кому-то было известно это происшествие, ведь потом об этом написали в криминальной хронике местной газеты, кто-то понятия не имел и спокойно проходил мимо. Когда все закончилось мужчина быстро сбежал, петляя по ближайшим улицам, гонимый своим личным страхом. Девушка же еще долго оставалась лежать на земле в разорванной одежде, обездвиженная своим ужасом, она не могла пошевелиться, давилась, крики о помощи так и застыли в ее горле, вываливаясь наружу уродливыми скомканными еле слышными звуками. А я все стоял не в силах отвернуться. В конце концов меня вырвало, что хоть немного привело меня в чувство. Девушку спустя час обнаружила вышедшая на вечернюю прогулку с собакой пожилая учительница, она и вызвала полицию.
От этого места тянулись все те же нити, впрочем, как и от любого другого. Они никак не отличались, например от линий, которые тянулись от качелей, стоявшей в соседнем дворе, на которых уже пятьдесят лет катались, сменяя друг друга, разные поколения живших тут малышей. Алым сплетениям было совершенно безразлично, к чему они приводят и откуда они распространяются. Оставаясь постоянными в своем цвете и фактуре, с присущей каждой из них легкостью они могли привести как на место суицида, так и на ландшафтное возвышение в парке, откуда открывался прелестный вид на закатное солнце. И то, и другое всего лишь момент времени, стечение обстоятельств, для них такое же непримечательное, как и любое другое. Качественное или этическое наполнение не играет никакой роли. Поэтому следовать по ним было каждый раз сродни сюрпризу, словно путешествовать без карты. Частенько я возвращался к тому же месту, с которого и начинал. Но порой оно подкидывало подобные случаи, обрушивающиеся на тебя ни с того ни с его омерзительными гранями бытия.
Переполняемый отвращениям я все же последовал за линиями, что отходили из этого глухого переулка. Идти до самого края у меня не хватило духу, только немного, дабы удовлетворить свое мерзкое любопытство. Смотреть им в лицо у меня не было никакого желания, но мне было любопытно как они пережили это происшествие. Красные нити уходили за город. Оба лица, оказавшихся в тот момент в том месте, сменили место жительства. Девушка, по началу замкнувшаяся в себе, постепенно отошла от случившегося. Прошла курс психотерапии, сейчас она была вполне счастлива. Готовилась к замужеству. Вероятно, сейчас она ведет размеренную замужнюю жизнь и даже в кошмарах не возвращается мыслями к тому темному переулку. Мужчина, как многим показалось, поспешно сменил работу и переехал со своим только что разросшимся семейством в соседний город. Он спрятал глубоко в себе любые воспоминания о своем преступлении. Единственное, что продолжало объединять их – это приступы первородного страха, внезапного обрушающегося на них ужаса, случавшихся с разной степенью периодичностью, но чаще всего в городе, особенно в толпе, мимолетное мельчающая деталь, каким либо образом связывавшаяся мозгом с событиями двухлетней давности тотчас заставляла сердце биться быстрее, дыхание учащалось и выступали капли холодного пота. Такой деталью могло стать что угодно, будь то отблеск холодной луны в чьем-то окне или даже завывание ветра в той же тональности, как и тогда в переулке. И даже есть память подсказывала, что ничего общего у этой стены с теми, что беспристрастно окружали их тогда не было и луны тогда за вообще видно не было, то это никак не помогало. Страх уже был внутри, ломал преграды и видоизменял детали, смахивая пыль с полки погребенных воспоминаний. Хотя природа и причины появления его была различны, действие он оказывал на обоих одинаковое. Требовалось немало усилий, чтобы прийти в себя и натужно улыбнуться окружающим людям, заметившим нешуточное изменение на лице, отмахнуться от вопросов и сослаться на усталость.
Эпизоды, подобные этому, всерьез выбивали меня из колеи. Я был счастлив, если день проходил без новых инцидентов, на которые я мог наткнуться по своей неосторожности. Я выходил из дома в одно и тоже время и старался вернуться также осторожно, действовал
Я уже потерял всякую надежду на возвращение своего божественного незнания, когда одним поздним вечером получил сообщение от К. Она вернулась в город. Как же я был рад, хотя даже понятия не имел, как это может мне помочь. Но почему-то продолжал питать большие надежды на ее присутствие или разъяснения. Но с таким же успехом, она могла ничего не понять или же подумать, что это полнейший бред. Я осторожно спросил ее о возможности встречи, однако к моему разочарованию, ей необходимо как следует выспаться, чтобы потом присутствовать при процессе монтажа. Ведь ее партнерши хоть и умные, и сообразительные личности, но данный вопрос всегда лучше держать под личным контролем. Но она дала слово, как закончится этот проект, что мы обязательно куда-нибудь выберемся. "Да-да, конечно», – ответил я, изображая оптимизм. Это стало самым часто употребляемым мною словосочетанием за все время этой безнадежной переписки. Я выругался вслух и залез под одеяло с головой, образы фабрики по производству одеял из синтетических материалов не давало особенной пищи для ума, поэтому я смог спокойно уснуть.
Следующим днем я обдумывал, как мне аккуратно ввести ее в курс своего случая. "Привет, я вижу все взаимосвязи бытия", "О какое изящное платье. Наверное, из нитей. Кстати, о них. Я вижу, как буквально все пронизано, связано, обусловлено." "Ах да, помнишь как мы говорили о поэзии. А ты знала, что "стулья в вашей гостиной и Млечный путь связаны между собой. И более тесным образом, чем причины и следствия, чем вы сами с вашими родственниками" – это ни хрена не метафора, с самая что ни на есть долбанная реальность?". Как ни крути звучало это все прямо скажем безумно. Но оставался один хитрый вариант в запасе и заключался он в том, чтобы как следует напиться. Во-первых, любые даже самые невероятные теории и доводы звучат куда убедительнее, когда ты пьяный. Во-вторых, мне самому было любопытно, как будут выглядеть новые аспекты мироздания под градусом. Одному было страшно, с прежними собутыльниками – неуместно, а вот в компании К. будет мне казалось будет как-то спокойнее. Как следует поразмыслив, я решил пометить этот план как "Б", все-таки я, по сути, ее совсем не знал, хотя и успел наделить ее чертами понимающей провидицы. Надо действовать осторожно, по обстоятельствам.
Спустя пару дней я все-таки получил долгожданное приглашение от К. Она предлагала мне сходить вместе с ней на презентацию книги, раскруткой которой занималась ее команда. Не самые, конечно, подходящие условия для философских кривотолков, но хоть что-то. Встреча была назначена днем позже. Отлично, пронеслось у меня в голове, есть время подготовиться, привести себя в порядок. Может быть даже получиться нормально выспаться. В последнее время, мой мозг был буквально переполнен разнообразными впечатлениями, отголосками прошлого, событиями настоящего и предвестниками неспокойного будущего. Все эти отрывки материи застревали и беспорядочно наслаивалась у меня в бессознательном отделе, выливаясь потом в причудливые и беспокойные сновидения. Стало проблематично просто спать, беззаботно отправляться в царство Морфея, свернувшись калачиком. Каждая раз, перед тем как забраться в кровать, я собирался с силами и мысленно готовился к новой серии бессвязных приключений, наполненными причудливыми образами и аллегорическими мотивами. Ночью я словно пытался пройти мозгоиссушающий квест, срежессированный шизофреником на спидах. В ход шло все что угодно, и темные леса с преследующим меня маньяком, который оказывался моей собственной матерью, и щемящее чувство невозможности попасть в зачарованный замок, используя вешалку, говорящие крысы, поглощавшие меня стены, обезображенные двойники, землетрясения в стране шоколада, выпадавшие зубы, эхо войны, инвалидность, окружение из одних безмолвствующих манекенов, а также, разумеется, всевозможные символы вагин. Во снах я умирал несчетное количество раз, каждый раз оказываясь в новом антураже и перед новыми задачами. Помимо прочего мало того, что я мог проснуться посреди ночи в поту и тяжелым дыханием, проснуться от крика и фантомной боли, под таким впечатлением, что мне приходилось еще некоторое время походить по комнате прежде, чем снова отважиться заснуть опять. Если я просыпался под утро, то еще доспать у меня уже не выходило. И это при всем том, что я специально отправлялся к подушке, изрядно уставшим, чтобы избежать мучительного анализа образов перед тем, как заснуть, я предпочитал вырубиться сразу под тихий бубнеж чего-нибудь безопасного и до боли известного. Например, серий старых сериалов, виденных уже дюжину раз.
Выспаться как следует и на этот раз не вышло. Мне приснилось, что я был за городом с родней. По всем каналам объявили, что все ядерные боезапасы всех стран были запущены и что оставалось всему живому по расчетам часов шесть. Я пришел в жуткое беспокойство. Пытался всех собрать, чтобы что-то придумать, уехать как можно дальше или же отыскать ближайшее бомбоубежище. Но никакой реакции от них не последовало, хотя абсолютно все были в курсе. Все с пассивностью и готовностью были готовы к ярким столпам разрушающего света на горизонте, неспешно делали свои обычные дела. Ну да, мы все умрем, какая разница раньше или позже. Обескураженный я вернулся домой, чтобы попытаться самому что-либо предпринять. Включил телевизор, чтобы узнать, что делать при таких чрезвычайных ситуациях, куда бежать, где укрываться. Однако, там как обычно шло каждодневное ток-шоу, где абсолютно с таким же настроением смирения и безучастности, подводили какие-то итоги человечества, и ведущий с грустной улыбкой прощался с многомиллионной аудиторией. И тут в состоянии полнейшего непонимания и растерянности я и почувствовал приближающиеся зловещую вибрацию, от которой и проснулся. Под окном к булочной подъехал грузовик, доставляющий свежую выпечку. По крайней мере неприятный осадок после пробуждения был скрашен запахом только что испеченного хлеба.