A and B, или Как приручить Мародеров
Шрифт:
Она знала, что в произошедшем нет его вины, но исправить уже ничего не могла, как и защитить его.
Лили вздохнула, присмирев от навалившихся воспоминаний, и почувствовала, как раскисает. Гормоны в ее крови отплясывали ведьминские танцы, и ничто не могло угомонить их. Она взглянула на стройный ряд колдографий в простых деревянных рамках, стоящий на тумбочке около полосатого диванчика. Учителя, друзья, мародеры… Она пыталась удержать их вместе, как могла, но время и война растаскивали их порознь.
Первым откололся Сириус.
Он все также продолжал
Ремус, одержимый поначалу идеей вернуть Эмили, в конце концов с головой ушел в работу в Ордене Феникса и стал заглядывать совсем редко. Лили было известно, что он работает в основном с оборотнями или на вылазках, связанных с оборотнями. Ходили слухи, что Дамблдор хочет отправить его в качестве шпиона в стаю Сивого, но Лили казалось это таким абсурдом, что она просто отмахивалась от этой мысли.
Питер… Он весь исхудал от постоянного напряжения, но какими-то бесконечными силами держался на плаву. Лили не ожидала, что он окажется таким сильным. Она восхищалась им и каждый раз говорила ему, что он — их главная гордость. Никто не противоречил ей, Питер всем нравился.
И все они — Ремус, Питер, Сириус и Джеймс — улыбались Лили сжатыми губами, боясь хоть взглядом, хоть намеком выдать одну страшную тайну, которую она не знала, и которая связывали их четверых покрепче, чем дружба.
Волдеморт все-таки нашел способ добраться до родителей магглорожденных, и в списке, в том проклятом, написанном от руки списке, Джеймс очень отчетливо разглядел одну знакомую фамилию. Эванс.
Лили не узнала этого по одной простой причине: она забеременела очень вовремя и перестала появляться на собраниях Ордена. Теперь Джеймс Поттер раз в неделю исправно строчил ей письма от имени ее матери, а иногда и отца. Он собирался лгать ей ровно столько времени, сколько понадобится, только бы Лили не пришлось проходить через то, через что прошел он. А еще скоро-скоро у них должен был родиться сын, и Джеймс не представлял себе, что еще в этой безумной жизни может сделать его счастливее.
Джеймс помнил, как в тот вечер, когда все они узнали счастливую весть, они стояли с Блэком на балконе и курили. Вернее, курил в основном Сириус, Джеймс как раз пытался бросить.
— Сын, да? — хрипло, завистливо спросил Сириус. — Здорово.
Он стоял, облокотившись на перила балкончика и роняя пепел вниз на красивые клумбы. Подтянутый, жилистый, непокорный как ветер, он принесся сегодня на своем байке, лихо, с разворотом затормозил, перепугав всех соседей и чуть не
Выдохнул: «Поздравляю!», и Джеймса всего перевернуло от его тона. Сириус стал совсем неуправляем.
Джеймс подкинул на ладони фальшивый галеон — небольшой оберег, подаренный Пруэттами в честь рождения Поттера-младшего, и исподлобья глянул на Сириуса.
— Слышал, вы общаетесь с Эмили?
— Мы не общаемся с ней с самой школы. Последний раз пересекались только по делу с полгода назад.
— А Марлин?..
— Заезжал к ней на прошлой неделе. Она цветет и пахнет, строит планы со своим аврором.
Голос Сириуса на секунду стал озлобленным, но он затянулся и спрятался за своей отросшей челкой.
— Покажи вены, Бродяга.
— Что? — Сириус оскорбленно вскинулся.
— Покажи вены.
Блэк оскорбленно сбросил бычок с балкона в клумбу и закатал оба рукава. Руки оказались чистыми, без пятен и синяков.
— Думаешь, я совсем уже? Стану колоться?
— Видел тебя в битве пару раз месяц назад. Не знаю, под чем ты был, но сомневаюсь, что просто перепил кофе с утра, — отрезал Джеймс, которому было совсем уж не до шуток.
— Хоть раз видел, чтобы я что-то принимал?
— Много раз видел, как ты куришь дурь уже после выпускного. Понятия не имею, куда тебя занесло на этот раз.
Они смотрели друг на друга, как два рассерженных быка, которые пытаются понять — драться им или все же разойтись от греха подальше. Лили появилась на пороге незаметно, заслонила собой свет, льющийся из комнаты, и с тревогой взглянула на друзей: на набыченного Джеймса с выдвинутым подбородком и обозленного, сжатого в пружину Сириуса с глупо закатанными рукавами.
Джеймс заметил ее, расслабился и отступил первым. Теперь он не видел ничего зазорного в этом, если это может кому-то помочь.
— Оставайся, — обеспокоенно и мрачно сказал он наконец, оттаивая. — Мы тебе постелем, как и всегда. Поедешь утром.
Лили остро взглянула на молчащего Сириуса, потом улыбнулась, и ее лицо наконец смягчилось. Она качнула головой в сторону.
— Пойдем, Сириус, я тебя накормлю, а то ты наверняка толком ничего не ел.
Она скрылась в проеме, оставив Сириуса и Джеймса заканчивать разговор наедине. Сириус смотрел туда, где только что стояла Лили, и что-то билось внутри него. Что-то щемяще знакомое и родное, какое-то воспоминание…
Дорея Поттер. С ее теплыми руками, красивыми губами и ласковыми глазами. В этот раз, когда Лили позвала его ужинать, она так была похожа на Дорею, что он почти услышал давно забытый голос. Голос его второй матери.
Джеймс внимательно наблюдал за ним.
— Тебе всегда здесь будут рады, Бродяга, чего бы ты ни натворил, — тихо проговорил он. — Помни об этом.
Сириус, не глядя на него, кивнул и медленно двинулся в дом, Джеймс пошел следом. Пошатнувшееся доверие было восстановлено.