A and B, или Как приручить Мародеров
Шрифт:
— Я прошу, — громогласно объявила она, — я прошу всех участников A&B подняться, чтобы вместе сотворить нашу общую подпись! В честь Хогвартса, в честь Беаты!
— Нашу? — прошептал Джеймс. — Она сказала нашу?
Регулус Блэк медленно направился к ступеням, над которыми стояла Лили. За ним на деревянных негнущихся ногах пошла Эмили. Она выглядела немало потрясенной происходящим и действовала больше по инерции.
Регулус, Эмили, МакГонагалл, Лили…
И вот они уже вчетвером стоят на своем импровизированном помосте.
Нарцисса конечно же не удержалась.
Нарцисса изящно, придерживая мантию тонкой ручкой в браслете из белого золота, прошествовала вперед. Какими бы неприязненными ни были провожающие ее женские взгляды, зависти в них было больше. И нестерпимо сверкающее кольцо на правой руке, кольцо, подаренное в честь помолвки с Люциусом, делало Нарциссу еще более недосягаемой и прекрасной. Отсутствие ее короля ей нисколько не мешало.
И вот их стало уже пятеро.
Зал ожидал развития событий, но Лили продолжала молча смотреть на тот же самой слизеринский стол, словно говоря: «Ну же! Не бойся!»
— Ну же! Ты последнее наше звено, и без тебя мы не начнем! — не выдержала она.
И тогда из-за слизеринского стола поднялся третий и последний участник второго поколения A&B.
Северус Снейп.
Зал замер.
Многие откровенно думали, что Северус просто решил выскочить в туалет и конечно же выбрал неверный момент. Или он был возмущен происходящим и решил покинуть зал. Или… Да все что угодно, но только не это!
Но Северус пошел. Медленно, сгорбившись, сжавшись под своей мантией и опустив глаза, в которых было нестерпимо много ликования, он шел вперед, к помосту, на котором стояли люди, за два года ставшие очень известными в этой школе. Он шел, чтобы присоединиться к ним.
И пусть они в страшной ссоре с Лили.
И пусть он Пожиратель.
И пусть большая часть Хогвартса презирает его.
Сегодня он один из них! Сегодня он один из победителей!
У Джеймса был удар. Ремус с саркастичной улыбкой обмахивал его платочком, но рука Люпина тряслась. Он и сам не в силах был полностью осознать происходящее.
Лили? Догадаться было просто, поверить — сложнее. Нарцисса? Про нее им было известно давным-давно, и сама девушка не отрицала этого. МакГонагалл и Регулус? Не полноправные участники, а просто помощники, а это почти не считается. Но Северус?..
У Сириуса было такое выражение лица, как будто ему в лицо с размаху только что вылили ушат с фестральим навозом.
Марлин смотрела на Лили и только на Лили. В ее глазах сияло немое восхищение. Она чувствовала гордость не только за подругу — за всю женскую половину Хогвартса, которая смогла сделать парней. И черт побери, пусть среди этой половины и была Нарцисса, это нисколько не умаляло их победы.
— Теперь все здесь, — спокойно сказала
Грусть тут же пробежала по лицам волшебников, смягчая их удивление и порождая целую гамму эмоций, среди которых был и гнев, и ярость, и простая человеческая любовь.
Лили вскинула палочку, тем самым подавая знак остальным. Все шестеро подняли палочки вслед за ней, приготовившись к произнесению заклинания.
Всего лишь за мгновение до ослепительной вспышки магии, за мгновение до того, как в воздух взвились семь разноцветных нитей, превращаясь в роскошную, насыщенную сине-зеленым аббревиатуру A&B, Лили все-таки не выдержала.
Ее лицо вспыхнуло и осветилось, как солнышко, хитрой улыбкой. И она звонко прокричала на весь зал:
— Мы сделали тебя, Джеймс Поттер! Я сделала тебя!
========== Глава XXXIII: Прощание ==========
Хогвартс
Они прощались.
Сгущались сливовые сумерки, на небе один за одним погасали цвета: карминные, малиновые, масляно-желтые, смородиновые… Было так свежо и сладко, что от этого нестерпимо хотелось жить.
Десятки крохотных фигур в черных мантиях усеяли берег, и каждый держал в руках зажженный бумажный фонарик. Каждый прощался со всеми и ни с кем.
Сириус смотрел вдаль, видя перед собой лишь уже размытый черный силуэт, слышал грубый смех и вдыхал крепкий запах табака и кожи. Его запах. Ее запах. Он держал в руках фонарик и чувствовал странную свободу от того, что все игры, войны, соревнования и соперничества для него закончены.
Ремус смотрел на трепещущее пламя свечи в своем фонарике и думал об Эмили, которая стояла рядом, и тени пугающе плясали в ее остекленевших глазах. Она выглядела как изломанная кукла, и в душе Ремуса не осталось ничего, что не болело бы за нее.
Джеймс стоял, запрокинув голову, приобняв за талию Лили одной рукой, пока та что-то шептала своему огоньку. Кажется, только он один в итоге и был здесь счастлив.
Каждый из тех, кто сейчас был здесь, хотел что-то сказать кому-то, кого уже потерял или только боялся или готовился сделать это. Каждый что-то говорил этому небу, о чем-то просил и за что-то извинялся.
Огоньки вспыхивали повсюду. Мерцающие бело-золотые искорки в стремительно темнеющем небе. Искорки надежды и любви, прощения и милосердия. Того, что есть в каждом и что так сложно в себе отыскать.
Лили прошептала последнее напутствие и первой вытянула вперед руки, словно отпускала птицу. Фонарик, покачиваясь в сиреневой мгле, поплыл вверх, словно уносимый невидимой рукой. Вслед за ним в воздух начало подниматься все больше и больше светящихся огоньков. У девчонок наворачивались слезы на глаза, и от этого все они становились чище и прекрасней. Парни крепились, сжимали губы и очень хотели казаться сильными, и было и в этом что-то упоительно доброе и хорошее. Преподаватели стояли за ними, каждый отпуская свой собственный фонарик и точно так же, как все эти девчонки и мальчишки, что-то шептали небу.