А,Б,В,Г,Д и другие (Происшествие в Кулёминске - 2)
Шрифт:
– Прошло, - сдавленным голосом произнес Борис и медленно поднялся на ноги.
Сначала, чувствуя на своей спине взгляды ребят, он шел не спеша, но потом не выдержал и побежал.
Алексей Палыч стоял в растерянности и изумлении. Из всех он один не понимал, что случилось. Остальные поняли, по-своему.
– Значит, не аппендицит?– спросил Стасик, обращаясь к Чижику.
Чижик молча кивнул, развернулся и направился в глубь леса, туда, где были оставлены рюкзаки.
– Жрать надо меньше, - заметил Шурик, ни к кому не обращаясь персонально.
– Дурак!–
– А что, пошутить нельзя?
– Заткнись, - посоветовал Славик.– Валька, у тебя есть что-нибудь от живота?
– От живота, от живота...– пропела повеселевшая Валентина, раскрывая аптечку.– Ты думаешь, я наизусть помню? Тут у меня список. Вот. От живота - фталазол.
Валентина протянула Алексею Палычу две таблетки.
– Потом еще дам.
– Большое спасибо, - растерянно сказал Алексей Палыч.
Лжедмитриевна решительно - и это надо непременно отметить приказала:
– Идемте, ребята.
Во взгляде, который она напоследок бросила на Алексея Палыча, был такой нехороший прищур: не то презрение, не то подозрение.
"Иди, иди, не щурься, - мысленно сказал ей Алексей Палыч, - Я еще не то выдумаю". Однако это было пустой похвальбой. Алексей Палыч прекрасно понимал, что второй раз ребят в эти игры играть не заставишь. Разве что - ломать ногу по-настоящему...
Вернулся Борис, злой и насупленный.
– Что они говорили?
– Кажется, они не поняли, - виновато ответил Алексей Палыч. Просто решили, что у тебя было расстройство желудка.
– Еще не лучше!
– Почему ты убежал? Ведь главное уже было сделано.
– Посмотрите.
Борис раздвинул кустики вереска. Рыжая дорожка струилась у его ног.
– Рыжие - самые кусачие, - мрачно заметил Борис.
– Разве нельзя было передвинуться?– спросил Алексей Палыч, стараясь придать своему голосу максимум деликатности.
– Они в штаны набились. От своих штанов я убежать не могу.
Алексей Палыч вздохнул.
– Да-а... Не везет.
– Пока только нам не везет, - уточнил Борис.– И вообще - в гробу видал я эту планету. Одних спасай, других спасай... Мы что, на спасательной станции работаем?
Борис погрозил кулаком в небо.
– Эй вы, забирайте свою физкультурницу!
Таким разъяренным Бориса Алексей Палыч еще не видел. Винил он во всем себя и старался придумать что-то, что могло бы отвлечь компаньона. Придумалось почему-то не самое умное.
– Вот, тебе таблетки оставили, - сказал Алексей Палыч.
Таблетки полетели в траву.
– А ребята хорошие, - примирительно сказал Алексей Палыч.– Ты заметил, они сразу согласились тебя нести?
– А я ничего не говорю, - остывая, пробубнил Борис.– Это я вроде дурачка.
– Не ты один, - уточнил Алексей Палыч.– Пойдем, а то отстанем.
– Подождут. Огонь-то у нас.
Борис оказался прав. На сей раз группа ждала их.
– Больше не отставайте!– крикнул Стасик.– Мы и так опаздываем.
– Интересно, куда?– буркнул Борис.– На кладбище, что ли?
Черный юмор Бориса и на сей раз не был
РЫБАКИ
ЛОВИЛИ РЫБУ
Алексей Палыч проснулся незадолго до восхода солнца.
Вчера вечером они с Борисом оборудовали ночлег по всем правилам нарубили елового лапника, сделали подстилку; спать было не хуже, чем в палатках.
С вечера все намазались мазью, найденной Веником, даже и ему нос намазали, но он все слизал и остался в недоумении - почему так мало и так не вкусно?
Борис объяснил всем, как достался ему тюбик, и при этом оба заговорщика изучали выражение лица Лжедмитриевны. Но ребята по-прежнему грешили на Валентину. Та еще пять раз поклялась, что все проверяла по списку. Лжедмитриевна молчала, что было с ее стороны достаточно подло. Если, конечно, мазь украла она. Во всяком случае, мазаться она отказалась. Это говорило в ее пользу, если она хотела хоть как-то загладить вину. Но это же говорило против нее, ибо, значит, имелось что заглаживать. В общем, подозрения, разбавленные сомнениями, остались: все могло выйти случайно, но уж слишком много случайностей.
Вчера произошло еще одно событие, облегчившее душу Алексея Палыча. Он известил родителей Бориса. Не полностью известил, а процентов на восемьдесят: таков примерно был, по его мнению, коэффициент честности жителей родной области.
Вскоре после неудавшейся симуляции группа пересекла обещанную Чижиком "железку". Две пары рельсов уходили влево и вправо, безнадежно теряясь в сужающейся вдали просеке. От полотна несло жаром. Было и тихо и пусто, стрекотали кузнечики. Дорога выглядела необитаемой. Почему-то вид этой пустынной дороги, накаленное полотно и даже кузнечики показались Алексею Палычу нереальными; ему захотелось проснуться и увидеть себя и Бориса в родимом Кулеминске, где-нибудь в районе бочки с прохладным квасом. Но мечтать было некогда: группа уже спустилась с насыпи и сходила в лес.
Алексей Палыч достал записную книжку, вырвал из нее листок и написал на нем стерженьком шариковой ручки послание в никуда.
"Уважаемый товарищ! Убедительно прошу Вас отправить по указанному адресу телеграмму: "Ваш сын Борис выехал мною Москву вызову министра выставку достижений. Мухин".
Деньги на телеграмму оставляю."
Затем он вынул два рубля, положил их вместе с листком на шпалу и придавил камнем. Полюбовавшись на свою работу, он заменил один рубль на трешку, чтобы "уважаемому товарищу" осталось, как в старину говорили, "на чай".
Конечно, Алексей Палыч не надеялся, что кто-то из-за четырех рублей спрыгнет с поезда или остановит состав. Просто он знал, что на свете существуют путевые обходчики. Ведь до сих пор бросают в океан бутылки с записками. По сравнению с океаном полотно железной дороги, все равно что почтовый ящик.
Алексей Палыч как в воду глядел. Часа через два записку обнаружили. Ее прочитали и положили в карман. Еще часа через два нашедший очутился на ближайшей станции. Но телеграфа там не было. Обо всем этом Алексей Палыч не знал и теперь был спокоен за Бориса на те восемьдесят процентов, о которых уже говорилось.