А был ли мальчик (част 1-6)
Шрифт:
Крестный расхохотался так, что чуть со стула не слетел.
– - Тебя что, Нюнчик покусал?
– - вытерев слезы смеха, он сел ровно и, опершись локтями о стол, устроил подбородок на кулаке.
– - Извини. Очень странно слышать от маленькой девочки лекцию по зельеварению.
Я мигом перестроилась:
– - Ладно. Тогда послушай сагу о том, как я отомстила вредной Панси Паркинсон, которая заколдовала мои любимые туфли, и как Слизерин лишился сотни баллов в одночасье.
К концу моего рассказа крестный хохотал, как дитя. Эта часть моей жизни была понятна бывшему Мародеру, ее я и стану показывать впредь
Мне придется о многом умалчивать. Хоть записную книжку заводи: кому, когда и что говорить.
Сириус, жестикулируя и отрывисто смеясь, рассказывал что-то из своих проделок, дирижировал ложкой и показывал пантомиму, я вполуха слушала и думала о своем. Интересно, куда запропастился четвертый член их банды, Ремус Люпин? Население магической Англии не такое уж и большое - всего около трех тысяч взрослых, так что бывшему члену Ордена Феникса затеряться довольно сложно. Люпин... В Книге Родов, позаимствованной у Драко, такой фамилии точно не было. Значит, он либо полукровка, либо магглокровка - и мог уйти в маггловский мир. Интересно, почему он не остался здесь? Дамблдор старается держать всех своих солдат в поле зрения - так почему он отпустил Люпина и не подыскал ему тепленькое местечко где-нибудь поблизости от себя?
Одно из двух. Либо Люпин мертв - но об этом не знает никто из Ордена. Либо он знал что-то такое, что могло помешать осуществлению глобальных планов нашего стратега, и посему был отстранен от жизни магического сообщества. Версию о бесполезности Люпина я не рассматривала: судя по кабинету уважаемого директора, тот, как хомяк, тащит в нору все нужное и ненужное. Авось да пригодится.
– - ... и тут Луни мне и говорит...
– - Стоп!
– - перебила я крестного.
– - Луни?
– - Ну да, -- сморгнул крестный.
– - Разве я не говорил?
– - Говорил. Ты сказал, что кличка соответствовала анимагической форме: Хвост - крыса, Бродяга - пес, Сохатый - очевидно, олень или лось... А Луни? Волк? И имя у него такое говорящее: Ремус Люпин. Люпин - "волчий" с латыни, если я не напутала с окончаниями, а Ремус - один из братьев-близнецов, вскормленных волчицей...
– - Оу, я и не знал...
– - протянул Сириус.
– - Значит, в обличье Грейбека Луни настигла судьба...
Стоп-стоп-стоп! Грейбек -- это случайно не оборотень ли на службе у Волдеморта? Ага...
Сириус продолжал вещать о делах давно минувших дней, а я понемножку разматывала ассоциативную цепочку. Стало быть, Грейбек и Люпин. Что могло их связывать? Оборотень покусал Ремуса? Но почему тогда он учился в Хогвартсе, ведь община оборотней имеет собственную школу где-то в резервации в Сибири? Неужели Дамблдору захотелось иметь собственного ручного волчка? Ух...
– - Крестный...
– - Зови меня Сириусом, малышка.
– - Сириус, а ведь Ремус был оборотнем, -- я пристально смотрела в синие глаза Блэка. Тот поморщился:
– - Догадалась? Умница. Да, был. И есть - надеюсь, Луни сейчас бегает где-то в Запретном лесу, -- крестный взглянул за окно на все еще безлунное вечернее небо. А, ну да - что-то такое Хагрид говорил, когда мы пили чай с каменными плюшками. В Запретном лесу живет стая оборотней,
– - А как Дамблдор принял его в школу? Разве бывают оборотни-маги?
– - Луни покусали на следующий день после того, как он получил письмо из школы. Он магглорожденный - и Дамблдор решил, что будет лучше самому присматривать за ним, чем отдавать ребенка стае. Луни уезжал домой только на летние каникулы, и то первые два курса. В тринадцать от него отказались родители, и он перешел под опеку тогдашнего вожака стаи, к которой раньше принадлежал Грейбек. В обмен на разрешение жить в Запретном лесу вожак обещал позволить Ремусу учиться в Хогвартсе.
– - Все это хорошо и замечательно, но как подобное допустил опекунский совет?
– - если аккуратно нажать нужный рычажок, можно узнать, сколько и кому заплатил Дамблдор за разрешение.
– - Они ничего не знали. У Ремуса якобы болела мать - и каждое полнолуние он отсутствовал в школе. Видела Дракучую иву? Ее посадили специально, чтобы непосвященный не забрался в тоннель, ведущий в Воющую Хижину. Там Ремус пересиживал полнолуния. Собственно, мы однажды выследили его и заставили во всем сознаться, а потом стали анимагами, чтобы иметь возможность присоединяться к другу.
Оп-па-па! Еще один гвоздь в крышку гроба Светоносного. Да опекунский совет взвоет не хуже Люпина, когда уважаемые господа узнают, что мимо их глаз прошло ТАКОЕ! Так-так-так... Волчьелычным зельем нельзя поить оборотней моложе пятнадцати - иначе те не смогут перекинуться обратно и мы получим волколака, получеловека-полуживотное. Ergo, в непосредственной близости от учеников -- да тех же Мародеров!
– - скакал молодой заразный оборотень. А если бы он ненароком оцарапал кого-то из них? Ладно Петтигрю, его не жалко. Но Поттер и Блэк, имя которого тогда еще не выжгли с родового древа!.. Вопиющая небрежность и беспечность!
Можно, чем черт не шутит, обвинить Дамблдора в попытке превратить в оборотней наследников двух древних и уважаемых семейств... Но сперва найти Люпина и побеседовать с ним. Если он окажется неадекватным -- обезвредим его, предав историю огласке, а заодно и подложим свинью Дамблдору.
Глава 17
Второй день каникул был посвящен написанию писем и поздравительных открыток: адресатов оказалось неожиданно много. Повинуясь непонятному порыву, я даже купила подарок Дамблдору -- белые пушистые тапки. Пусть примеряет...
Сириусу предназначался винного цвета бархатный пиджак, папе -- альбом фотографий. Еще два месяца назад я перерыла школьный архив и разослала с Хедвиг просьбы орденцам найти и передать мне фото Лили, маггловские и колдовские. Их оказалось неожиданно много -- тридцать четыре, и детские, и взрослые. Одна, найденная Хагридом, нравилась мне больше всего: черно-белая колдография изображала родителей совсем юными, судя по надписи на обороте -- четырнадцатилетними. Лили сидела на берегу Черного озера -- мне показалось, что я узнала иву позади нее -- а папа лежал, положив голову ей на колени. Рядом валялась позабытая книга, страницы которой то и дело переворачивал ветер. Лица их были настолько умиротворенными и счастливыми, что я не сразу узнала Северуса, а, узнав, засомневалась, стоит ли включать ее в альбом. Не хотелось расстраивать папу, напоминая о прошлом.