А что будет со мной?
Шрифт:
– Ты уверен, что все зло от Пэм?
– Я знаю.
Я снова задумался. До слез обидно было отказываться от трех миллионов из-за гулящей бабы.
– Может, мне лучше поговорить с ней.
Эрскин покривился:
– У нее характер заковыристый.
– Что верно, то верно. Знаешь, я подумаю. Ладно, Гарри, спасибо, что предупредил. – Я не хотел продолжать ночной разговор. Мне и так уже хватало пищи для размышлений. – Утро вечера мудреней.
– Думаешь, дело выгорит?
– Не знаю. Знаю только, что сами собой три
– Ты действительно считаешь, что нас могут пристукнуть после посадки? – спросил он, поднимаясь со стула.
– Спроси что-нибудь полегче. И потом, мы еще не приземлились, давай преодолевать трудности по мере их поступления.
– Да-а. – Он провел рукой по коротким волосам. – Ну, ладно, мозгуй. Если понадоблюсь, я в пятнадцатом коттедже.
– А где живет Пэм?
– В двадцать третьем, последний в нашем ряду.
Я проводил Эрскина и принялся мерить шагами гостиную, переваривая все услышанное, потом перешел в спальню, скинул пижаму, надел рубаху и джинсы, нацепил сандалии и вышел на улицу. Без лишнего шума я прошагал весь ряд до последнего домика. Убедившись, что на нем проставлен номер 23, я постучал.
В зашторенных окнах горел свет. Пэм отозвалась не сразу:
– Кто там?
– Твой поклонник.
Она открыла, я протиснулся мимо нее в дом и затворил за собой дверь.
Она стояла босая, кутаясь в легкое покрывало.
– Ты! Что надо?!
– Есть разговор насчет Берни. – Я уселся в кресло.
– Не собираюсь обсуждать с тобой Берни! Убирайся вон!
– Не горячись… разговор деловой. Мы хотим сорвать три миллиона, но ты можешь завалить всю операцию.
– Я? Почему это?
– Если сама не понимаешь, значит, ты глупей, чем я думал. Объясняю: потому что ты каждого встречного мужика тащишь в постель, и Берни из-за этого сам не свой. Он не в состоянии сосредоточиться на работе, а на таком летчике, детка, можно ставить крест. Ты гуляешь напропалую и воображаешь, что с него – как с гуся вода, а он света белого не видит.
– Вранье! – Она сжала кулаки. – Берни сам сказал…
– Да замолкни! Ты – его слабость. Он что угодно скажет, лишь бы удержать тебя. Так вот, послушай. Ставка в нашем деле – три миллиона долларов. Я не потерплю, чтобы сучка вроде тебя, у которой зуд в одном месте, угробила классного летчика. Поняла? – Говорил я спокойно, без крика. – Завтра пойдешь к нему и скажешь, что отныне будешь с ним, а похождениям – конец, да так скажешь, чтобы он поверил.
– Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – завопила она. – Мы с Берни…
– Замолкни! Это ультиматум, детка. Либо ты обуздаешь свою пылкую натуру вплоть до конца операции, либо скатертью дорога. Выбирай: угомониться или выйти из игры.
– Да? И кто же это выведет меня из игры?
– Детка, – улыбнулся я, – это проще простого. Ахнуть не успеешь. Стоит мне намекнуть миссис Эссекс, что ты распутничаешь, как тебя вышвырнут
– Вот гад!
Я встал:
– Таковы мои условия: ты успокоишь его или выйдешь из игры.
Лежа в постели, я снова прокрутил в памяти весь разговор. Более сильных доводов вроде бы не было, и теперь оставалось только ждать, подействуют мои слова или мечта о трех миллионах рассеется как дым.
Наконец я уснул, и разбудил меня телефонный звонок. Я взглянул на часы: половина одиннадцатого. Сквозь задернутые шторы пробивалось солнце. Мне спалось лучше, чем я ожидал.
Я пошел в гостиную и снял трубку.
– Джек, дружочек.
Я сразу узнал его.
– Слушаю.
– Я переговорил со своим клиентом. Можете осмотреть посадочную полосу. Он сказал, что это лишнее, но если вам так спокойней, то пожалуйста.
– Мне так спокойней.
– Да. Значит, отправляйтесь в Мериду и ждите в гостинице «Континенталь». Я договорился, что за вами заедут четвертого числа, днем, примерно в половине первого. Стало быть, у вас есть три дня на сборы. Устраивает?
– Вполне.
– Тогда счастливо, дружочек. – И он повесил трубку.
Я принял душ, побрился, потом сел в «альфу» и поехал в город. Весь день я провел в Парадиз-Сити, слонялся, загорал и обдумывал нашу операцию. Трижды представлялся удобный случай подцепить красотку, но я удержался. И без того голова трещала от наседавших мыслей, не хватало еще осложнять себе жизнь случайными связями.
В начале восьмого я вернулся на аэродром и пошел к коттеджу номер 15. Эрскин открыл мне дверь, продолжая водить по щеке механической бритвой.
– Привет! – улыбнулся он. – Ну, ты чародей! – Он посторонился, пропуская меня в дом, и затворил дверь. – Как в сказке! Берни точно подменили!
У меня камень упал с души.
– Считаешь, подействовало?
– Еще как. Слушай, Джек, я спешу на свидание и уже опаздываю. Сходи к Берни. Он у себя, в девятнадцатом коттедже. Сам увидишь.
– Обязательно схожу, – ответил я и отправился в коттедж номер 19.
Эрскин оказался прав. Едва Берни открыл дверь, как в глаза мне бросилась происшедшая в нем перемена. Будто сдуло тучу, омрачавшую его жизнь. Стоял он прямо, и на губах играла знакомая ухмылка.
– Привет, Джек! Заходи. Выпьешь?
Я шагнул в комнату и замялся при виде Пэм:
– Я не хотел бы мешать.
Мы с ней переглянулись, и она улыбнулась:
– Заходи, заходи, не стесняйся. Мы уже выяснили отношения… точно, Берни?
– Да. – Берни взялся смешивать коктейли. – Пэм рассказала про ваш вчерашний разговор. Ты правильно поступил, Джек. Ей надо было объяснить.
– Да ладно… что было, то было. Перейдем лучше к делу.
– Погоди. – Берни протянул мне виски со льдом. – Мы с Пэм хотим поблагодарить тебя.