А что будет со мной?
Шрифт:
– Погодите, – вмешался я, – смотрите, что получается. Самолет стоит десять миллионов, новехонький. Если вы не круглый идиот, в чем вас трудно заподозрить, то получите за него по крайней мере шесть миллионов. За вычетом расходов это даст вам четыре миллиона прибыли только за то, что вы будете просиживать штаны и ждать, пока мы натаскаем для вас каштанов из огня. И это вы называете сделкой?
– Шесть! – всплеснул руками Кендрик. – Дружочек! Да мне, дай Бог, миллион получить после всех выплат. Ну, ну! Нельзя быть таким жадным.
– Мы
– Эй! Обожди-ка, – раскрыл было рот Эрскин, – ты…
– Не встревай! – прикрикнул я. – Слышали, Кендрик? Три с половиной миллиона, или никакой сделки!
– Может, послушаем, что скажут остальные? – Глаза у Кендрика сделались холодные как льдинки.
– Нет! – возразил я. – Решающее слово за мной. Ну, допустим, они согласятся на ваши условия. Я не пойду у них на поводу. Значит, меня не возьмут в дело, но ведь мне известен план, – улыбнулся я. – Самолет застрахован. Он пропадает. Телефонный звонок в страховую компанию может наделать вам кучу неприятностей. Мы хотим три с половиной миллиона, Кендрик.
Он долго сверлил меня взглядом, потом кивнул:
– Ты, дружочек, бизнесмен хоть куда. Может, прекратим эту недостойную торговлю на трех миллионах? Это, конечно, грабеж, но на три я согласен.
Я поглядел на Берни:
– Мы же не грабители, верно? Согласимся на три?
Берни ошалело кивнул.
Я повернулся к двум другим. Эрскин вылупил на меня глаза и разинул рот. Пэм смотрела в сторону.
Не прошло и десяти минут, как я сделал нас богаче на целый миллион.
– Ладно… три, – вымолвил я.
Кендрик покривился:
– Значит, договорились. Если это все, то мне пора.
– Нет, не все. Как будет производиться оплата? – спросил я Берни.
Тот насторожился:
– Ну… Клод распорядится, чтобы деньги перевели в здешний Флоридский банк на мое имя, а я раздам их вам.
Тут настал мой черед разинуть рот:
– Ничего себе! Мы вроде как скончались, а в местный банк поступает три миллиона?
На лице Берни выступили капельки пота.
– Я… я не подумал об этом, – растерянно сознался он. – Что ты предлагаешь?
Я повернулся к Кендрику, который не спускал с меня злобных глазок.
– Перед взлетом вы внесете половину денег, то есть полтора миллиона долларов, в Национальный банк Мексики на имя Олсона. Остальное – после посадки.
Тот поерзал на стуле, достал носовой платок и начал обмахиваться.
– Это можно организовать.
– Можно или нельзя, вы это сделаете. Мы не взлетим, пока Берни не получит из банка подтверждения.
Кендрик пожал толстыми плечами. Я понял, несмотря на дежурную улыбку, что он уже ненавидит меня.
– Хорошо, дружочек. Будет сделано.
Помолчав, я сказал:
– Теперь вот что. Надо осмотреть посадочную полосу, где мы будем приземляться.
Мои слова застали его врасплох. Он замер, лицо залилось краской, а глаза
– Полосу… какую еще полосу?
– Посадочную полосу, – с обидным хладнокровием повторил я. – Мы хотим осмотреть ее.
– В этом нет нужды. Мы с Берни все обсудили.
– А теперь обсудите со мной. Где расположена полоса?
– В нескольких милях от Мериды.
– Кто ее строил?
– Мой клиент.
– Он умеет строить посадочные полосы?
Кендрик сдвинул набекрень свой рыжий парик, потом поправил его.
– Там полный порядок. Он знает, что делает. В эту полосу вложена уйма денег. Раз он доволен результатом, то и вам нечего волноваться.
– Вы так считаете? Неужели думаете, мы рискнем сажать десятимиллионный самолет на полосу, построенную кучкой мексиканцев? Мы что, больные? – Я подался вперед и гневно спросил: – Вы что-нибудь смыслите в посадочных полосах? Можно ведь загубить самолет. Помнишь, – обратился я к Берни, – как мы навернулись на полосе, которую строили вьетнамцы? Она просела, и произошла авария. Помнишь?
Это было чистое вранье, но Берни нашелся и подыграл:
– Верно, верно.
Я снова повернулся к Кендрику:
– Эти трое заняты на работе, а я – вольная птица. Вот я и проверю полосу… организуйте это.
Кендрик облизнул губы.
– Я поговорю со своим клиентом. Вдруг он будет против.
– Тем хуже. Пока я не проверю полосу, самолета ему не видать.
– Я подумаю, как это устроить. – Он помолчал, пристально вглядываясь мне в лицо. – Какие еще трудности, дружочек?
Я широко улыбнулся:
– Никаких, теперь все мои трудности стали вашими.
Кендрик встал:
– Тогда я побегу. – Он приподнял парик и поклонился Пэм: – Счастливо оставаться, мои милые, – и обогнул стол, но задержался и взглянул на Берни: – Смышленого парня ты откопал, Берни… смотри, как бы он не оказался чересчур смышленым. – И с этими словами проковылял вниз по лестнице к черно-желтому «кадиллаку» и был таков.
Я закурил сигарету.
– Итак, что мы имеем? – обратился я к Берни. – Во-первых, лишний миллион в общей копилке. Во-вторых, теперь мы узнаем, кто покупатель самолета. Это я выясню, когда поеду туда. В-третьих, по крайней мере половину денег мы получим наверняка, даже если Жиртрест прикарманит остальное, а с него станется. Ну, Берни, чем плохо?
Олсон криво ухмыльнулся:
– Что ж я, зря тебя вызывал, что ли?
Но по глазам было видно, что он уже не вожак и понимает, кто тут всему голова.
Я повернулся к двум другим:
– А вы довольны?
Эрскин после долгого молчания сказал:
– Я нахамил, Джек, извини. Лихо ты его раскрутил. С этой минуты я согласен на все. Как скажешь, так и будет. Дьявол! В жизни не додумался бы до всего, что ты ему наговорил. Ты прав. Мы совсем зеленые.
– Вот и славно. – Я перевел взгляд на Пэм: – А ты что скажешь?