А если ты ошибся?

Уилкс Эйлин

Лидия понравилась Джейси, но хозяйка не знала, о чем говорить с гостьей. Это смущало журналистку, спокойно бравшую интервью и у дипломатов, и у бездомных бродяг. Однако Лидия Расмуссин была как раз из тех женщин, что любили поболтать о семье. Они поговорили про Реза, но вскоре исчерпали эту тему.

Похоже, Лидия чувствовала себя так же неловко, как и Джейси.

Они сидели в гостиной и вели нескладную беседу за кофе с печеньем, которое принесла мать Тома. Еще она принесла запеканку из цыпленка, которую поставили в духовку дожидаться

возвращения Тома.

– Печенье восхитительное, – одобрила Джейси, облизывая шоколад с пальцев.

– Я сомневалась, следовало ли это приносить, – застенчиво улыбнулась Лидия, нервно теребя край скатерти. – Из рассказов Тома у меня сложилось впечатление, что вы предпочитаете простую пищу.

– Обожаю шоколад! – Джейси много бы дала, чтобы узнать, что рассказал о ней Том родителям. – Как вы думаете, он не называл меня «солдатиком»?

– Почти уверена. Я смешная, да? Уверяю вас, я обычно не так старомодна. – Лидия покачала головой, посмеиваясь над собой. – Признаюсь, мои представления достаточно консервативны, чтобы чувствовать неловкость при мысли о вашем совместном проживании, но я хорошо помню, что моему сыну сорок, а не четырнадцать.

– Ну, – протянула Джейси, чувствуя, как в животе что-то сжалось, – это щекотливая ситуация. Вы, возможно, даже имени моего не слышали, прежде чем он сказал вам, что я беременна. Это кого угодно повергло бы в шок. Можно я вас кое о чем спрошу?

– Конечно.

– Когда Том сказал вам о ребенке?

– Прошлым вечером.

Джейси постаралась справиться с обидой. Она не знала, какие у них отношения: может быть, сыну трудно сказать матери, что у него есть некая женщина, и эта женщина беременна.

Но ведь она приехала домой из госпиталя пять дней назад. Казалось бы, времени более чем достаточно.

– Я очень просила бы вас, чтобы вы позволили мне заходить, – сказала Лидия. – Том хотел подождать, пока вы не окрепнете, прежде чем познакомить нас, и, может быть, я слишком поспешила. – Она улыбнулась. – Полагаю, он знал, что я стремглав помчусь к вам.

– Наверное. А вы, значит, рады, что будет ребенок? – Джейси неловко пожала плечами.

– Дорогая моя, мне шестьдесят два. Для меня счастье, если кто-то из моих сыновей собрался сделать меня бабушкой. Да я обезумела от радости!

Джейси с интересом смотрела на сидящую напротив женщину, подозревая, что чувства Лидии Расмуссин намного противоречивее, чем та признавала, но верила, что будущая бабушка ее ребенка сказала правду. Как имела обыкновение говорить сестра Мэри-Элизабет, вот мысль, которую стоит принять во внимание.

Воспоминания о монахине всегда приносили Джейси облегчение, несмотря на угрызения совести; ведь она все еще не сообщила сестре Мэри-Элизабет о ребенке. Но она не хотела делать это по телефону, а поехать к ней пока не могла.

– Что ж, это хорошо. – Она улыбнулась. – И я рада, что у моего ребенка будет бабушка.

– Я тоже рада. И не только ребенку. Должна признать, я никогда не думала, что Том снова

женится. Вы так отличаетесь от… – Мимолетная тень печали легла на лицо женщины. – Извините. Несомненно, это и лучше, что вы так не похожи на Эллисон.

– Миссис Расмуссин, Том сказал вам, что мы поженимся? – осторожно спросила Джейси.

– Строго говоря, нет, – неуверенно ответила Лидия, – он сказал, что просил вас, но еще ничего не сладилось. Я просто предположила… он, видимо, имел в виду, что вы еще не определили дату.

Ничего не сладилось. От возмущения в Джейси все сжалось.

– Он просил, – коротко бросила она. – Я отказала ему.

– Ох! Понятно. – Но по тому, как она это произнесла, было очевидно, что понимает она далеко не все. И, конечно, не одобряет, хотя старается скрыть свою тревогу.

– Извините, – Джейси хотела сказать женщине, что ее сын спит на диване, а не в ее кровати. Да, Том хотел ее. Иногда она перехватывала взгляд его глаз, голодных и жаждущих. Но это несущественно. У нее нет никакого намерения разрешить ему вернуться на ее ложе. Когда бы то ни было. – Я не планирую замужество, – вместо этого сказала она, – но хочу, чтобы у моего ребенка была бабушка и семья.

– Что ж, – растерянно протянула Лидия. – Не могу сказать, что мне нравится окончательное решение, но это ваше право. Я так понимаю, что вы еще не делали сонограмму? Или об этом еще рано говорить?

– И то, и другое. Предполагалось сделать сонограмму в следующий визит к доктору, но после того, что случилось, я решила поменять врача. Мне бы хотелось более опытного. Я записалась к доктору Роббинсу на следующий понедельник. Думаю, он сделает сонограмму как часть обследования.

– Иногда, – робко сказала Лидия, – они выдают вам снимок, копию сонограммы, на руки. Не думаете ли вы…

Звук отворяющейся двери прервал ее. Том, увидев мать, покачал головой:

– Так и знал, ма. Я же просил тебя не бросаться сюда с миллионом вопросов.

– Вздор, – отрезала Лидия, вставая, – я задала всего два-три вопроса. – Она подошла к высокому, сердитому мужчине, который был ее сыном, и крепко обняла его.

Лицо Тома сразу смягчилось, когда он посмотрел сверху вниз на мать. Таким Джейси его еще не видела. Вот как он выглядит с теми, кого любит.

– Лидия принесла куриную запеканку. Она в духовке.

– Курица под соусом, – сказал Том, обнимая хрупкую женщину. – Я почувствовал запах, как только вошел. Если ты думаешь, что можешь умаслить меня моим любимым блюдом…

– Конечно, могу, – улыбаясь, прервала та. Джейси смотрела, как Том провожает мать до дверей. Макушка Лидии не доставала сыну даже до плеча, и вообще они совершенно несхожи, а все же родство было очевидно.

Да, они любят друг друга.

Зависть острой занозой застряла в ее мозгу еще много лет назад. Мой ребенок не должен удивляться подобным отношениям, сказала она себе. Ее ребенок должен стать частью этой семьи.