А этот пусть живет
Шрифт:
Окунь удовлетворенно кивнул.
– Так вот, когда Финка привели в чувство, он потребовал от своих людей, чтобы те выяснили, кто его сдал. Причем почему-то потребовал сделать это немедленно. Видимо, они сразу же направились к тебе, Куцему, Ряхе и Пионеру. По всем четырем адресам. На квартирах решили вас не брать сложно. Посчитали, что проще где-нибудь в дороге. Но, - тут Окунь слегка улыбнулся, - ты слишком долго спал, а Куцый, видимо, возился со своей забарахлившей тачкой в слишком людном месте. Потому-то они сели на хвост Ряхе и Пионеру, выехавшим на хазу первыми. Дальнейшее - понятно. Скорее всего, Ряха попытался
Гангут покачал головой:
– И Пионер, и Ряха - пацаны тертые, хвост бы точно засекли.
– Людям Финка необязательно было светиться за ними всю дорогу, назидательно пояснил Окунь.
– Как только кассир понял, что твои боевички едут в сторону аркановской дачи, преследователи вышли из зоны прямой видимости.
– После паузы он добавил: - Так или иначе, Финк - жив, и это уже хорошо. Где Финк, там и деньги.
– Я все хотел спросить тебя, Советник, а много этот самый Финк бабок с собой прихватил?
– осторожно и даже немного смущенно осведомился Гангут, поскольку к финансовым делам группировки браткам не самого высокого уровня, вроде бригадиров, выказывать интерес было не принято. Но сейчас Советник являлся для него не просто членом балаковской верхушки, а подельником. Гангут, при всей своей недалекости, не мог не понимать, что Окунь, покрывая его тяжкий прокол, оказывается в таком же уязвимом положении, как и сам бригадир. Непоздоровится обоим, если Прохор обо всем об этом как-нибудь прокоцает.
Окунь ответил не сразу, потому как сам не знал, чем удалось поживиться Финку. Но сказать такое бригадиру, значит, уронить себя в его глазах, что в отношениях со всеми этими братками - просто недопустимо. Однако Советник хорошо знал, как главарь группировки вел дела с прошлым, погибшим в автокатастрофе, кассиром, и полагал, что в принципе суть отношений авторитета и нового хранителя общака вряд ли претерпела существенные изменения.
– Вообще-то главные деньги балаковской братвы недоступны Финку. (Хотя хрен его знает, этого проходимца, подумал между тем Окунь).
– Дело в том, что они лежат в офшорной зоне на специальных счетах. Принцип доступа к ним - двойной ключ. То есть деньги со счетов могут взять только Прохор и Финк вместе, но никак не по отдельности.
– После паузы он добавил: - Хотя, в случае доказанной смерти одного из владельцев счета, другой владелец может забрать вклад из банка. Но для этого существует специальная юридическая процедура, и она - довольно сложная.
Гангута ответ Советника удивил:
– Для чего же тогда Финк всю эту лажу затеял?
– Дело в том, что у него находятся наличные деньги группировки. Сумма тоже не малая - порядка пяти миллионов долларов.
– Почему же Финк с ними не свалил? Так, чтобы с концами?
– А вот на данный вопрос мы ответа пока не знаем. Думается, что, когда мы найдем этот ответ, все вообще станет абсолютно ясным.
Между тем показались стоящие на обочине шоссе "Жигули" гаишника, который их остановил по дороге в Арканово.
Окунь тормознул.
– Пойду-ка я со старлеем побеседую.
– На фига?
– Наверняка он проверял документы у водителя черного джипа, который попался нам навстречу.
– Думаешь, старлей его фамилию запомнил?
–
– И он тебе вот так все и расскажет?
– А это на что?
– улыбнулся Окунь, вынимая из портмоне стодолларовую купюру.
– Звякни пока Пионеру домой, узнай у его жены, не звонил ли он, а может, и вообще домой вернулся.
Звонок к Пионеру ничего особого не дал - у него дома вообще никто не взял трубку.
Вскоре появился Окунь. Бригадир прочитал на его лице, что переговоры с гаишником прошли успешно.
– Фамилию на правах старлей не запомнил, но номер джипа зафиксировал, - объявил Советник. Он залез в салон, и в его руках откуда ни возьмись появился ноутбук.
Прежде чем Окунь начал щелкать по клавиатуре, Гангут успел задать ему вопрос:
– А что с Куцым делать будем? Если мы ввяжемся в разборку с чужой братвой, нам лишний ствол не помешает.
– Подожди-ка...
– Советник некоторое время сосредоточенно разглядывал экран, а потом недовольно покачал головой: - Нет, это имя мне ничего не говорит. Джип, видно, на чужого дядю записан. Возможно, это у людей Финка спецмашина - для всякого рода грязных делишек.
Он убрал ноутбук и хотел было включить двигатель, но рука его вдруг застыла в воздухе, и выражение лица стало совершенно отрешенным.
Потом Окунь растянул губы в усмешке, затем хмыкнул, а после расхохотался всерьез, в полную силу легких, почти навзрыд.
Гангут вытаращил на него глаза, а стоявший невдалеке гаишник, вздрогнув, обеспокоенно посмотрел в сторону серебристого "Мерседеса".
Окунь же все хохотал, и хохотал, и никак не мог остановиться, тогда бригадир, не выдержав, слегка постучал его по плечу:
– Да что с тобой, Советник?
Но тот еще долго потешался над какой-то своей мыслью в одиночестве и наконец озвучил ее, выдавив несколько фраз сквозь слегка поредевшие, но все еще продолжающиеся приступы смеха:
– Я все понял... Не Финк кинул Прохора,,, Финка самого кто-то кинул!..
11
Лейтенант Курский
– Здорово, Серега!
– В кабинет ввалился неестественно веселый Костя Митин.
Курский приподнялся со стула и пожал старшему оперуполномоченному руку.
– Чего такой счастливый? Новую бабу подцепил?
– Новую еще нет, а старая уже ушла.
– Так ты радуешься наступившей свободе?
– Не скажи. Но есть другой повод для веселья.
– Поделись.
– Я с шефом пари заключил. Или, как он выразился, джентльменское соглашение.
– Митин при этом ухмыльнулся.
– Если я раскрою за три дня какое-то там убийство, то он мне зарплату повысит, не раскрою - пишу рапорт об отставке.
– Ну и дела!
– искренне удивился Курский.
– В первый раз слышу нечто подобное. В органах такое не практикуется. Как полковник тебя подвигнул на это соглашение?
– Сам не знаю...
– развел руками старший лейтенант.
– Запутал он меня как-то в осложнениях...
Курский задумчиво почесал гелевой ручкой лоб и сделал совершенно неожиданный для Митина вывод:
– Уважает он, выходит, тебя, Костя.
– Окстись, Серега, - хохотнул Митин, - да полковник меня в девальвированный грош не ставит!