А где же про любовь?
Шрифт:
– Митя,- она не выдержала первой,- ну скажи хоть что-нибудь. Тебе чем-то не угодили мои родители?
– Мне всё понравилось. Я рад, что познакомился с ними. И почему ты ничего не говорила о брате.
– О Пашке? Ну, он в Мурманске. Вы бы вряд ли когда встретились.
– Почему это?
– Я же сказала: он в Мурманске живёт с семьёй, приезжает редко.
"Сейчас мы вместе, но это ведь не навсегда",- этого она не сказала. Но сама мысль была, как предчувствие.
***
Ранним утром ласки и подарок на день рождения - дорогое колье с изумрудами.
–
А в полдень они уже в накопителя аэропорта в предвкушении короткого отдыха у моря.
– Ты меня избаловал,- поцелуем в губы она поблагодарила наклонившегося к ней в кресле самолёта Никитина.
– А кого мне баловать? Вот сейчас прилетим, заселимся в номер и ещё раз побалую.
– Мить, ты сексуально озабоченный тип.
– Вовсе нет. Я здоровый мужчина, которому женщины никогда не отказывают.
– Никитин, аккуратней на поворотах, целее будешь.
– Ты меня побъёшь?
– Я тебя буду ревновать, а это гораздо страшнее,- разговор ей не нравился, а Дима как будто специально провоцировал её на последнем торжестве одного из своих многочисленных приятелей. Подпускал к себе близко женщин, а сам с напускным безразличием следил за Дашей.
Всё сначала было, как обычно. Люди здоровались, переговаривались шутливо или увлекались деловым разговором не к месту. Никитин тоже пару раз полностью забывал о стоящей рядом Дарье, а один раз отошёл от неё подальше и горячо поспорил с сухопарым высоким стариком, который бросал негодующие взгляды в её сторону. Тогда это показалось странным, но Митя на её вопрос бросил раздражённо:
– Забудь. Это того не стоит.
Даша немного сошлась с Олесей - женой Серебрякова, а уж Фёдор- этот фонтанирующий шутками на грани фола Митин друг- стал для неё очень приятным открытием. С ним было интересно, просто и приятно. Он чем-то напоминал ей самого Никитина. С виду: маска циника, а копни поглубже: и обнаружишь живое отзывчивое сердце.
Женщины висли на обоих красивых мужчинах тоже одинаково, ничуть не придавая значения тому, что объекты их домогательств, вообще-то, при дамах. И если Никитин не одумывался вовремя, то она подходила ближе, брала его под руку и незаметно, но сильно, тыкала согнутым пальчиком в бок. Слышала приглушённый смешок самого Мити, замечала ядовитые взгляды женщин, сладко улыбалась и уводила его подальше от предмета собственной ревности.
Дарья (так чаще всего называли её эти люди) научилась "держать лицо" и всем мило улыбаться, носить дорогие платья и украшения, умело уходить от ненужных разговоров и терпеть якобы невинные прикосновения неприятных ей мужчин.
Никитин всё видел, всё примечал, приходил на помощь, если считал нужным, позволял танцевать с неопасными на его взгляд кавалерами и следил, чтобы она не увлекалась шампанским, от которого почему-то быстро пьянела.
С женщинами было сложнее. Среди них попадались настоящие стервы, причём искренне гордящиеся своей ничем не прикрытой стервозностью и считающие это качество характера своим достоинством.
– Что ты хочешь?- говорила Нина.- Они исповедают теорию о врождённой полигамности мужчин и врождённой же потребности
– Какая ты злая,- пожурила приятельницу Даша.
– Я долго привыкала не обращать внимания на подколки некоторых в свой адрес, и ты не бери в голову, если услышишь что.
– А что про меня говорят? Про меня и Митю?- попробовала направить разговор в нужное ей русло Даша.
– А ты не знаешь?- Нина никак не могла найти удобный момент, чтобы "просветить, защищая", как она сформулировала внутри себя собственное желание. Когда женщина понимает, о чём шепчутся за её спиной, гораздо легче выстроить баррикаду, за которой можно не особо напрягаясь держать оборону.
– Нет.
– Вот и ладушки. Пошли, а то Лизавета уже не отходит от твоего Никитина. Бери его и уводи от этой сучки,- сегодня она не решилась поговорить по душам.
***
Сочи цвел, радовал солнцем и обольщал синью вод.
– Ты сама у меня, как море,- говорил Никитин,- того и гляди утащишь в свои глубины.
– Да ты у меня поэт,- постаралась Даша скрыть своё неожиданное смущение, прикрыв глаза, но губы подставила для поцелуя.
Никитин изучил уже этот её жест: поднятое вверх лицо, слегка приоткрытый зовущий рот и полуприкрытые в ожидании ласки глаза. Порой он наклонялся и целовал, а порой заставлял её воззриться на него в недоумённом возмущении или проявить собственную инициативу: притянуть за галстук или отвороты пиджака и поцеловать жарко и требовательно. Собственная реакция на мимолётную женскую нежность приятно будоражила кровь и чуть тревожила.
Купаться было ещё рано, но в бассейне самое то и они использовали утро, чтобы поплавать. В дневное время отпускали свои ноги бродить туда, куда их позовут глаза. Вечера заполняли разговорами с новыми знакомыми, а ночи были только для них. Никитин перестал удивляться, что Даша ему до сих пор в радость, а сама Даша тоже устала ждать гадостей от судьбы и начала мечтать.... Только мечты эти прятала глубоко-глубоко, чтобы никто не увидел и не спугнул.
Они вернулись домой, когда уже на газонах желтели юные головки одуванчиков, зацвела сирень, и вовсю пели птицы, обнадёженные обманчивым теплом и не подозревающие, что скоро распустится черёмуха, принеся с собой майское похолодание.
– Когда увидимся?- Никитин поцеловал выходящую из машины Дашу после совместно проведённых выходных, - давай всё- таки до дверей провожу,- а у самого глаза хитрые-хитрые.
– Нет уж. Отдохни,- знала, чем кончаются такие провожания. А потом:
– Митя, я позвоню сама, съезжу в следующие выходные к родителям и позвоню. Пока, милый.
– Давай, жду,- ещё один короткий поцелуй.
Часть вторая.
Чужой муж.
Всё в этом мире относительно, в том числе боль.