А и Б сидели на трубе
Шрифт:
— Так что же, — едва сдерживаясь, чтобы не зареветь, спросил Касьян, — они теперь погибнут? А? Им же ведь всего ничего осталось! Вон яйцо раздавилось — так цыплёнок уже почти что готовый! Трепыхается! Что ж, пропадать им?
— Есть способ! — сказал дед, крепким пальцем подшибая козырёк старой фуражки и пересаживая её на затылок. — Но только в нём, в способе этом, терпение нужно… Эт-то, я тебе скажу, работа каторжная! Ты как, парень, — справный или туды-сюды верченый?
— Стерплю! — выдохнул Касьян. — Я хоть что стерплю!
Тимоша
«Не заболел бы! — встревожился Тимофей. — Всё не ко времени! Сегодня контрольная, а у него двойка на двойке идёт, двойкой погоняет».
Он пошёл в хату: так и есть! Касьян лежал на диване, до подбородка укрытый одеялом.
— Да ты никак заболел? — спросил он, собираясь присесть на край постели.
— Стый! — не своим голосом завопил Касьян. — Стый! Не моги садиться! Не заболел я…
— Дак чё?
Касьян облизал сухие губы, глянул в потолок:
— Поклянись, что смеяться не будешь!
— Честное пионерское.
Касьян недоверчиво глянул на Тимофея:
— Побожись!
— Ей-богу! С места мне не сойти! Да что с тобой?
— Да я… — нехотя сказал Касьян. — У нас лиса Чернуху заела. Несушку…
— Ну дак и чё?
— Я это… вместо неё цыплят высиживаю…
— Чё?! — не понял Тимофей.
— Ну, это… вылёживаю… — Касьян приподнял край одеяла, и Тимоша увидел под тощими боками приятеля два ряда белых куриных яиц.
— Дед Аггей научил… Он сказывает, были случаи, когда несушка сбежит до срока с кладки, а бабы, ежели, конечно, недолго, яйца под мышкой да за пазухой вынашивали… Вот я и залёг…
Как ни старался Тимоша, а захохотал. Захохотал, сгибаясь от смеха пополам, и даже сел на пол… Он колотил себя шапкой по лицу, тянул за уши, но не мог остановиться! Смех так и выгибал его.
— Эх! — тоскливо сказал Касьян. — А ещё честное пионерское давал…
— Да ты чё? Курица, что ли? — вытирая слёзы, сквозь смех спросил Тимоша.
— Кабы курица! — вздохнул Касьян. — Отец-то поехал в станицу за несушкой, да, видать, не нашёл… Что ж им теперь, пропадать? Там уже цыпляты образовались! Живые. Вон одно яйцо треснуло, так он уж трепещется… Его вон индюки расклевали. Что ж, и этих туда же?
— Ну и долго ты так лежать нацелился?
— Сколько надо, столько и пролежу! — твёрдо сказал Касьян. — Только вот уснуть боюся… Засну да и подавлю всех во сне…
— А контрольная как же?
— Кака там контрольная… — вздохнул Касьян. — Тут про жизню дело идёт, а ты… Конечно. Теперь я свободно на второй год останусь, но не могу же я их бросить. Они ещё на свет не вылупились, а у них и так уж мамки нету… — И выкатившаяся слеза поехала к уху. — Ты только не говори никому.
— Эх! — Тимоша швырнул шапку на стол и стал раздеваться. — Ты иди на контрольную, а я заместо тебя полежу. Мне что, у меня по математике одни пятки…
— А в четверти
— Негоже так-то! — сказал Тимофей, нахлобучивая шапку. — Я счас!..
Он выскочил на улицу.
Вскоре около него гомонила стайка ребятишек.
— А я читал в книге писателя Носова «Весёлая семейка», — кричал Антипка Клейменов, — про то, как ребята инкубатор сделали, и тоже цыплята все вывелись… И очень даже аккуратно!
— А как его делать, инкубатор этот?
— В библиотеку надо бежать.
— А контрольная? А Каська?
— Покуда мы инкубатор сделаем, — сказал Стёпка Ногайцев, — цыплаки помёрзнут либо Каська на второй год останется…
— Эй, мальцы! — крикнул им дед Аггей со своей завалинки. — Чего вы горлопаните без всякого ряда и смысла? Ну-тко, станьте в круг! Казаки мы али нет? Мальчики вперёд, а за ими девочки…
— Это через чего ж за ими? — надулась Ксюша Жалмеркина. Красные щёки её запылали так, что, того и гляди, вспыхнет белый пуховый платок, что их подпирал. — Нонече, дедуня, равноправия…
— Эх, мил моя! — сказал дед. — Равноправия, оно конечно. А вот спрос с мужчин поболе должон быть… А насчёт правов — оно конечно, равноправия. Потому и станьтя в круг… — длинными руками он показывал, как надо стать. — В кругу-то и есть равноправия, без начальников, без этого, как его, президиума… Все, значит, равны. Кто дело говорит, нехай в круг выходит, а остальное, значит, молчит обчество, а то гвалт один!
Ребята стали, как велел старик, и крик сам собою стих.
— Ну что? — засмеялся дед. — Одно дело в стаде горло драть, а другое дело в кругу речь держать…
Тимоша набрал полную грудь воздуха и шагнул в центр молчаливого хоровода.
— Ребята! — сказал он и вдруг снял с головы шапку. Дед Аггей даже крякнул от удовольствия. — Ребята! Николи у нас в хуторе своих в беде не бросали, и нам негоже!
— Верно, верно, сынок! — подтвердил старик.
— Чем Каське одному лежать, дак возьмём по штучке и айда в школу. Одно-то яйцо под мышкой каждый выносить сможет?
— Молодца! — сказал дед. — Хорошо сказал! Со смыслом.
— Да, — сказал Стёпка Ногайцев, — по одному-то не выходит. Нас в классе двадцать восемь, а яиц три десятка.
— Одно-то раздавилось, — заметила Ксюша.
— Остатнее яйцо мне отдайте, — сказал дед. — Прошу и меня принять в кумпанейство. Поглядим, гожусь ли я в цыплаковы батьки?!
И дед захохотал.
На уроках четвёртый класс сидел тише воды, ниже травы. Учителя удивлялись этой тишине и даже с некоторой опаской поглядывали на странно скособочившиеся молчаливые ряды. На перемене мальчишки не вывалились орущим комом в коридор, а классные дежурные никого не выгоняли из класса на перемену. И только когда весь четвёртый класс в полном составе отказался идти на физкультуру, всё выяснилось.