А кто у нас муж?
Шрифт:
На автомате выхожу вместе с ней на улицу. Нет, ни в какое кафе с ней не пойду, конечно. Сейчас пошлю лесом. Окончательно уже.
— Ой, подожди, ради бога. Телефон в кресле оставила. — И тут же бежит обратно в салон. Ну туда ей и дорога. Это хорошо, ждать ее точно не буду. А вот если еще раз подойдет…
Не сразу замечаю, как в метрах двадцати от меня тормозят две здоровые машины. Черный седан и огромный такой внедорожник, тоже черный. Ну понятно, элита местная приехала, ну или чиновник какой. Мне-то что?
Здоровый мужик вылезает из тачки, открывает дверь пассажирскую,
Глава 56. «Маш, я ни при чем»!
Две недели! Две, мать его, гребаных недели в больнице! Я бы в тот же день свалила, ладно, на следующий, ну, может, через пару. Пуля прошла по касательной, едва мягкие ткани задела, никаких переломов, ее даже вытаскивать из меня не пришлось. Но рана, конечно, приличная. Долго еще заживать будет, наверное.
Как в себя пришла в больнице, не сразу поняла, что произошло. Обезболивающими накачали, когда рану обрабатывали.
Врач не уставал повторять, что я не в рубашке родилась, а в бронежилете. Вообще, ранение в плечо очень опасное, без операции и долгой реабилитации почти никогда не обходится. Другим двум прохожим повезло меньше, но хоть все живы, слава богу.
Скорая приехала быстро, все-таки самый центр. Помню, как на меня упал какой-то мужик, как жутко жгло плечо, я даже сознание потеряла ненадолго.
А потом белая палата, снова все белое вокруг. И Рыжий рядом, взъерошенный такой и лицо серое. И Барсукова зареванная.
Вот так и отметила день рождения. Никогда не забуду. Узкая неудобная койка, жуткий запах лекарств и цветы. Пусть в вазах стоят, главное, чтобы не на могиле. Палата небольшая, но все вместились — Даня с Варей и Ледневым. Еще пара здоровых мужиков, как я поняла, полицейских. Ну и, конечно, Старый Хрен. Куда же без него. Где он был и его держиморды, когда в меня стреляли?!
Данька явно перепсиховал, держит мою руку в своей, а пальцы подрагивают. Ему бы хряпнуть сейчас грамм сто хотя бы, и легче станет. Так не пьет же, трезвенник!
Менты задали буквально пару вопросов, кажется, больше для проформы, видимо, и так уже все знали.
— Луиза! Там Луиза была! И твой отец! — Вдруг вспоминаю о Полянском и брюнетке. Смотрю на Рыжего. — Она…
— Тише, тише, Маш. Мы знаем. Это она мне позвонила…
— Да она…
— Все завтра. Тебе отдыхать надо. Папе твоему ничего не сказали. Он сам только из больницы вышел…
Какой отдых?! Да что вообще там случилось? Почему в меня стреляли?!
Но мне опять ничего не говорят. Только спрашивают, как я себя чувствую. Как-как? Хреново! Меня убить могли! Плечо болит, несмотря на лекарства, и еще страшно. Очень страшно. Однако в ту первую ночь в больнице спала на удивление хорошо.
Что произошло на улице я узнала только пару дней спустя. А до этого вереница врачей, каких-то анализов. Даже психолога ко мне подогнали. Три раза пришлось общаться прежде, чем меня оставили в покое. Но все равно сказали посещать мозгоправа после выписки. Ну и Рыжий рядом. И не только в часы посещения. Они с Барсуковой свой график составили, я крайне редко была одна. Даже Айс однажды полчаса меня развлекал. С Жаровым на пару. Папа приезжал, слава богу без мелких. Ну вот зачем ему все-таки надо было говорить?! Сказал мне, что Мила пока так на развод и не подала. Но были и куда менее приятные гости. Притащили цветы от Савельева. Хорошо ему хоть не пришло в голову самому объявиться. Веник его я отдала самой противной медсестре. Пусть радуется лилиям!
А потом пришла Луиза. Даже не сразу узнала в худенькой грустной девочке без грамма косметики нашу звезду.
— Маш, ты как?
— Вон пошла! Тебя как сюда пустили вообще?
На самом деле знала о ее приходе, Рыжий утром предупредил, Луиза рвалась меня проведать.
— Маш, я ни при чем! Я все рассказала и полиции, и Дане. Это случайность, ужасная случайность. Никто не знал, что на Юрия Максимовича будет покушение, ты просто…
— Мимо проходила, да? Жаль, что без тебя!
Она бледнеет, губы подрагивают. А я только сейчас понимаю, что из меня вырвалось. Я ей как бы смерти пожелала…
— Маш, я клянусь. Мне очень жаль, очень жаль…
Я ей не поверила. Не бывает таких совпадений, невозможно. Но вечером Рыжий с Айсом обозвали меня конспирологом. И сказали выкинуть из головы всякую хрень.
По их словам, действительно стреляли в отца Дани. Но когда приехала полиция, ни Полянского, ни его охранников на месте уже не было.
— Не думаю, что найдут исполнителей, даже если и найдут, ничего не изменится. — Это Айс говорит. Не сказать, что меня шибко заботило здоровье Полянского, но он отец Дани и как тень маячит за спиной всегда. Я расслабиться не могу, когда слышу про него что-то.
Может, я, конечно, и напридумывала себе, но вот только почему-то у моей палаты всегда кто-то есть. Да и Барсукова одна теперь никуда не ходит. Вот сейчас сидит рядом, рассказывает, что в универе без меня ей одиноко.
Слышу трель мобильника Вари. Айс, наверное, уже свою принцессу разыскивает.
— Привет, Юль. Да, сейчас, отойду…
Барсукова уходит куда-то в коридор, хотя и тут места много, да и не мешает никто. И что это за Юля у Варьки появилась?! Она возвращается явно чем-то обеспокоенная.
— Что за Юля? Ты чего сбежала?
— Ты не помнишь ее, наверное. Она девушка, бывшая… Стаса.
Я так и села.
— Не поняла. Ты с ней общаешься?! Зачем? Зачем тебе звонит баба твоего бывшего мудака, который тебя чуть в могилу не загнал? Мне почему не сказала?
Молча плечами пожимает. Но я жду.
— Да нечего особо рассказывать. Стас из универа ушел, чуть в армию не загремел. Поссорился с родителями, перебивается какой-то работой случайной. Юля боится, что он совсем на дно скатится.