А ларчик просто открывался

Серова Марина Сергеевна

— Не фигурировали, точно, это я уже проверил. Ты, конечно, можешь подать официальное заявление о том, что, по имеющимся у тебя сведениям, источник которых ты вправе не раскрывать, она находится в квартире некоего Магомедова… Хотя вряд ли даже в этом случае нам удастся добиться санкции на обыск. Любой мало-мальски смыслящий в своем деле адвокат тут же предъявит нам обвинение в том, что задержание проведено не по правилам и что икону мы могли сами подбросить. Стоп, — у Сашки загорелись глаза, — кажется, придумал… Отпечатки пальцев! На иконе должны быть отпечатки пальцев Магомедова и не хрена тебе соваться

в его квартиру. Даже если он будет отрицать свою причастность к похищению иконы, от пальчиков своих он отказаться не сможет. Разве что отрубит, — Сашка победно заулыбался.

Пришлось охладить его пыл.

— А с чего ты вообще взял, что на иконе есть отпечатки? — ехидно поинтересовалась я.

— То есть как это?

Павлов выглядел удивленным, но я тянула паузу, и он, кажется, сам засомневался в правильности своего гениального предположения.

— А ты что думаешь, в доме у Магомедова нет ни одной тряпки? Да стер он твои отпечатки! То есть свои, естественно. А концы в воду. Или он, по-твоему, совсем идиот?

— Так что, этот номер тоже не пройдет? — Сашка явно был расстроен.

— Не пройдет. Поэтому я и предлагаю следующее. Скажешь своему начальству, что твой осведомитель, то бишь я, может оказать помощь в поиске украденной из музея иконы Тверской Богоматери. На подобное сотрудничество со мной твое руководство согласится?

— Думаю, без проблем.

— Вот и прекрасно. Снабдишь меня диктофоном или каким-нибудь другим хитрым приспособлением. Я во всеоружии заявлюсь к Магомедову и заставлю его рассказать мне об иконе. Главное, вынудить его сознаться, что она у него. Ну и в тот самый момент, когда он расколется, ты со своими ребятами возьмешь его с поличным.

— Ну допустим. Но в этом случае, что мы сможем ему инкриминировать? Хранение краденого — не больше. Он ведь себе не враг. Ежу понятно, что твой Магомедов всячески будет отпираться от причастности к краже и уж тем более к мокрухе. Скажет, что просто купил икону у какого-нибудь скупщика, и все. Как тогда доказать, что он имеет отношение непосредственно к самой краже и к убийству?

— А это уже не моя забота. Я предлагаю тебе единственный, на мой взгляд, вариант, как прищучить этих молодчиков, а раскрутить их на признание — твоя головная боль. Сможешь снабдить меня всей необходимой аппаратурой и подогнать своих ребят — хорошо. Не сможешь, тогда я просто возьму ее потихоньку и передам своему клиенту, а уж как вы там дальше будете разбираться, меня не волнует.

— Хорошо-хорошо, не горячись! Теоретически такой вариант возможен, но практически… Это ведь опасно…

— В каком смысле?

— Черт его знает, что взбредет в голову твоему Магомедову. Вдруг он испугается и решит, что лучше от тебя избавиться?

— Все, конечно, может быть, но, сам подумай, не станет же он убивать меня в собственной квартире… К тому же я знаю, что за моей спиной крутые ребята — под твоей защитой ничего не страшно, — решила я польстить Павлову и как бы между прочим провела рукой по своей ноге выше колена.

— Ты хочешь провернуть эту авантюру уже завтра? — спросил он, делая вид, что не заметил моего жеста.

— А чего тянуть? Вдруг Магомедов решит заглянуть в свой тайник и обнаружит, что иконка-то тю-тю? Надо брать его, пока он еще ничего не знает.

— Ну

что ж, попробуем, — ответил Сашка, вставая. — Ты подожди, а я поговорю со своим начальством. Сама понимаешь, без санкций руководства я ничего сделать не смогу.

— Валяй, — сказала я, вольготно откинувшись на спинку дивана.

Сашка вышел в соседнюю комнату, где, очевидно, находился телефон, а я задумалась о его словах насчет опасности затеянного мной предприятия. Не то чтобы я боялась, просто не хотелось за здорово живешь подставляться…

«Продумайте каждый свой шаг, чтобы не коснулось вас какое-либо несчастье», — предупредили меня магические «кости». Я вроде все продумала, но от банальных случайностей никто не застрахован. Я же не могу наверняка сказать, как поведет себя Тимур Магомедов. Ведь когда человеку грозит обвинение в убийстве, у него сшибает «кукушку» и ему уже может быть совершенно на все наплевать. Подумаешь, одним убийством больше, сути дела это не изменит…

Когда я буду находиться в квартире этого вора и убийцы, очень многое будет зависеть от меня, от того, как я проведу разговор, смогу ли убедить его в том, что просто интересуюсь самой иконой. Но не меньше будет зависеть и от Павлова — сумеет ли он правильно рассчитать время, чтобы прийти мне на помощь, причем в нужный момент, ни минутой раньше, ни секундой позже. Но, как ни странно, ему я доверяла.

Надо еще придумать версию того, откуда я могла узнать, что икона находится именно у Магомедова. От ее правдоподобности тоже зависит успех. Ссылаться на скупщиков я не могу, поскольку Белый гарантировал, что им ничего не известно. В принципе можно было попробовать сыграть на том, что я знакома с компаньоном Магомедова, то есть с Олегом Цыплаковым, и что это он посоветовал обратиться к Тимуру. Нет, рискованно хотя бы потому, что мы ничего не знаем наверняка о взаимоотношениях подельников. И вообще: если Цыплаков решил продать икону мне, то почему он сам лично не привел меня к Магомедову, чтобы не возникло никаких проблем? Если бы его не было в городе, тогда этот вариант, может быть, и прошел бы, но на то, чтобы обзавестись подобной информацией или организовать «отсутствие» Цыпы, у меня попросту не хватит времени.

Мои размышления прервал Сашка, вернувшийся в комнату.

— Значит, так: мне удалось получить «добро». Завтра утром, часов в десять, встречаемся у меня в кабинете. Я снабжаю тебя всем необходимым, провожу инструктаж и — можно действовать.

— Отлично!

— Во сколько ты думаешь к нему пойти?

— Часа в два.

— Ты уверена, что в это время он будет дома?

— Наверняка — нет. Но завтра выходной… Впрочем, можно ведь предварительно позвонить…

— Лучше не надо. Можешь его насторожить или совсем спугнуть. Будем действовать наугад.

— Как скажете, начальник. Ну что, на сегодня я могу быть свободна? — я встала с дивана.

— Думаю, да. Пойдем я тебя провожу.

Мы вышли в коридор. Сашка молча смотрел, как я надеваю туфли. Было видно, что его что-то беспокоит, и это волнение почему-то передалось мне.

— Ну что, значит, до завтра, до десяти?

— Ну да.

— Так я пойду?

— Ну да…

Я уже развернулась, чтобы открыть дверь, когда Сашка неожиданно схватил меня за руку.

— Таня!..

— Что?