А леший его знает!
Шрифт:
Стопарь не преминул высказаться по этому поводу:
– А если допустим, Тритоха вскрыл бы одну печать, Бульгун – две, а я три печати, то Зыбуну оставалось бы разделаться всего лишь с одной последней печатью. И книга была бы нами вскрыта и без вашей помощи. Как такой вариант?
– Хм! Об этом я как-то не думал, – задумчиво промолвил теремной. – Надо будет проверить твою версию на досуге.
– Э-э, Стопарь, а почему это я только одну печать?! – сопоставив слова теремного и злыдня, возмутился водяной.
– Да это я к примеру, – примирительно отмахнулся от водяного атаман.
– Это обидный пример! – не унимался Тритоха.
– Ладно,
– То есть получается, что это ты у нас последний дурак?! – хохотнул Тритоха.
– Ну, ничего не поделаешь. Такой вот я… дурак, – кивнул злыдень и пробормотал себе под нос, но так чтобы другие в этот раз не услышали: – …Что связался тут со всеми вами.
– Ладно, хватит переливать из пустого в порожнее. Надо идти, решать проблему! – напомнил присутствующим Поставец, ради чего они вообще тут нежданно-негаданно собрались и, протянув книгу лешему, стал отдавать распоряжения: – Держи, Бульгун! Головой за ней отвечаешь! Вы: Кочерга, Ухват и Веретено, возвращайтесь по домам, занимайтесь дальше своими делами. Ты Метла, получишь по заслугам за свою верную службу, однако сейчас тоже дуй к себе в хлев и носа оттуда не высовывай. И самое главное братцы – никому ни слова о том, что здесь услышали и увидели. Особенно про чертей, Книгу Мертвых и похищение Омелии. Ни-ни! Не дай Род начнутся кривотолки или того хуже, паника среди нашей тайного народца. Мало никому не покажется. А мы с этими горе-героями отправимся к болотнику, сами уже знаете зачем. Если вопросов нет, то расходимся!
Как не хотели любопытные домовые и хлевник увязаться за теремным и троицей сообщников, а ослушаться указаний Поставца не решились. Лишних вопросов тоже задавать не стали. Все же каким бы любопытным ты ни был, а в иной ситуации меньше знаешь – лучше спишь или дольше живешь, а чаще и то, и другое.
Распрощавшись со своими приспешниками теремной немедля отправился вместе с лешим, водяным и злыднем прямиком в самые дебри весеннего леса.
С собой на болото Поставец взял только Копушу. Как полагал теремной, его новый распорядитель хоть и был немного тугодум, но в беде не бросит, лишнего не спросит, вот что значит настоящий думный тиун.
Глава 5. Аргументы и факты Книги Мертвых
К тому времени когда наспех сколоченная банда воров-дебютантов, задержанная на месте преступления, объявилась вместе с теремным на болоте, там было уже довольно многонелюдно, не в том смысле, что немноголюдно, а наоборот – собралось там очень много лишних нелюдей: кикимор, русалок, лесавок, куда же без них, а ещё листотрясов, подколодников, дупловиков, забубенных, шишкарей и прочей мелюзги. А это означало, наличие множества лишних глаз, ушей и языков, особенно языков, которые практически все присутствующие зеваки, свидетели, ротозеи, очевидцы, ветрозвоны и глазопяльцы не в состоянии были и пару минут подержать за зубами. Тяга к сплетням практически у всех бескровных полуночников была в крови, ибо страсть ко всяческим слухам-растрезвонам, толкам-перетолкам, да судам-пересудам, они впитали в себя с молоком телячьей матери, то бишь с любимым ими коровьим молочком.
Среди собравшихся нелюдей Бульгун заприметил и Нимфею, которую оперативно оповестила одна из кикимор, та, которая самая молодая, прежде уже сбегавшая с докладом к Стопарю.
Нимфея, в отличие от своей матушки, узнав о похищении оной, не стала как последняя в прошлый раз, впадать в длительный
Прибытие на болото Поставца лесные полуночники восприняли как знак того, что похищении Омелии – событие крайне неординарное и сугубо государственно важное. Зеваки и ротозеи приготовились приобщиться к делу государственной важности, однако все пошло не так, как они ожидали.
Дабы сузить круг посвященных в тайну великую сию до минимума, теремной Поставец, на правах официального главы тайного народца, распорядился временно покинуть болото и прилегающие территории в радиусе версты всех, включая обитавших здесь кикимор, за исключением узкого круга избранных. В узкий же круг вошли сам теремной, леший Бульгун, болотница Нимфея, атаман злыдней Стопарь, водяной Тритоха (надо сказать, довольный до чертиков, оказанной честью), жена водяного Ундина и, собственно, главный свидетель и потерпевший, болотник Зыбун. Распорядитель Копуша, в виду его не особой нужности при мозговом штурме, был направлен на указанный периметр контролировать подходы к месту собрания и пресечения попыток несанкционированного приближения других любопытных нелюдей.
Удостоверившись, что все лишние глаза, уши и длинные языки удалились на указанное расстояние, Поставец без объявления совещания открытым, обратился к Зыбуну.
– Ну-с, поведай мне старый друг, как это ты профукал бедную Омелию?
Теремной был рассержен на Зыбуна и, шагая к болоту, предвкушал как сейчас пропесочит того, устроит моральную взбучку и задаст психологическую головомойку. Увидев же в каком угнетенном состоянии находится болотный, к тому же ещё и здорово побитый, вся злость на него у Поставца мигом улетучилась. Остался только небольшой осадок досады.
– Как-то так, – вздохнул Зыбун и непроизвольно сплел между собой несколько щупалец, что означало у болотных высшую степень печали и растерянности.
– Ладно тебе тужить раньше времени, – подбодрил друга Поставец, и ткнув пальцем в небесную высь, где лучилось ясно-солнышко, добавил. – Уже не утро!
Любой человек в такой ситуации сказал бы – «ещё не вечер», но у нелюдей на все случаи жизни, как мы с вами уже не раз убеждались, были свои присказки, порой прямо противоположные людским, но зачастую имеющие один и тот же смысл, подтекст и концепцию. В общем – уже не утро!
– Черти нагрянули целой кодлой. Омелию схватили. Я схватился с ними… – стал оправдываться Зыбун перед Поставцом, почему не уберег наяду, но теремной остановил его.
– Мне происшедшее в общих чертах твой зятек по дороге сюда поведал. Так что не будем переливать из пустого в порожнее, займемся делом. Где книга, Бульгун?
– Вот она!
Леший подал Книгу Мертвых теремному.
Тот пошептал над книгой семь тайных заклятий, снимая с неё все печати и положил фолиант на кочку рядом с болотным.
– Надеюсь за прошедшие сотни лет не позабыл мертвый язык, коим начертаны письмена на её страницах?
– Надеюсь, – без особой уверенности ответил Зыбун, переворачивая щупальцем обложку книги, искусно обитую шкурой реликтового дракона. С учетом совсем недавнего сотрясения содержимого его мудрой головы опасения были небезосновательными.
Болотный пролистнул несколько десятков плотных папирусных страниц, отороченных крокодильей кожей и остановился где-то посередине книги.
– Вот здесь, насколько я помню, я закончил чтение в тот самый последний раз. Когда это было, Поставец, не помнишь?