А может, в этот раз?

Бреттон Барбара

Джо потрепал ее по голове так, как делал это, когда они еще были женаты. Странно, как давно забытый жест может показаться до боли знакомым и чертовски нужным.

– Ты сможешь. Ты должна остаться на праздник, и ты останешься.

Кристина приподняла бровь:

– Как ты можешь говорить так уверенно?

– Ты любишь Сэма и Нонну, – спокойно объяснил Джо. – И ты знаешь, что для них очень важно твое при­сутствие на празднике.

– Ты так легко все объясняешь.

– На самом деле все просто. Это твоя семья, Кристи, и здесь твое

место.

– Никогда я не чувствовала, что здесь мое место. С самого начала я была белой вороной. И в этом смысле ничего не изменилось.

– Чушь.

– Ты даже не понимаешь, о чем я говорю.

– Ты часть этой семьи, этого ранчо, и все, что есть ты, все, чем ты будешь, все это коренится здесь.

Наступила тишина. Болезненная, трудная пауза.

– Тебе не кажется, что пора возвращаться к жене?

– Я скоро пойду.

– А почему бы не пойти прямо сейчас? Я пришла сюда, чтобы побыть одной, Джо.

– Ты знала, что я пойду за тобой.

– Ничего такого я не знала.

Он услышал надежду в ее голосе, или это шесть лет пустоты эхом отдавались в его голове?

– Ты знаешь, я хочу рассказать тебе всю эту прокля­тую историю, все до последней мелочи.

– Что тут рассказывать? – раздраженно бросила Кристина. – Ты счастливый молодожен.

– Наполовину ты права. Кристина отшатнулась:

– Я не хочу слушать. Не думаю, что это было бы справедливо по отношению ко мне, и, уж во всяком случае, совершенно несправедливо по отношению к Марине.

– Между мной и Мариной все не так, как ты думаешь. Джо знал, что ступил на скользкий путь, но никогда еще чувство опасности не было таким увлекающим.

– Мы не спим вместе.

– Мне нет до этого дела.

В глазах ее появился свет, который отсутствовал рань­ше. Вспышка надежды, безумной и нелогичной, вдруг оза­рила ее.

– А я думаю, есть.

Он посмотрел на нее, она – на него. Неожиданно Кри­стина размахнулась и ударила ему локтем в живот.

– Господи! За что? – пробормотал он.

– Я не сплю с женатыми мужчинами, Джо. Даже если этот мужчина – мой бывший муж.

– Доверься мне, Кристи.

Он говорил с настойчивой убедительностью, надеясь заставить ее понять.

– Ты знаешь меня, ты знаешь, что я за человек. Я не стал бы…

– Ты женат, – повторила она, оглядываясь в поисках спасения.

– Между мной и Мариной ничего нет, – повторил он, – но ты не хочешь поверить мне.

– Я не могу слепо полагаться ни на кого, даже на себя самое.

– Но ведь хочется, – сказал он, подталкивая ее. – Признайся, Кристина. Тебе хочется мне поверить. Кристина вскочила на ноги:

– Да, я хочу поверить тебе! Да только что это изме­нит? Ничего не изменит. От того, что я поверю тебе, ты не станешь «меньше женатым». Как бы я тебе ни поверила, мне все равно не превратиться в женщину, которая тебе нужна. Ни черта это не изменит!

– Я ее не люблю.

Глаза ее заволокли слезы, и взгляд стал нежнее и мягче.

– Господи, Джо. Ради

ее же блага молю Бога о том, чтобы и она тебя не любила.

– Она терпеть меня не может.

– Тогда почему ты на ней женился? – настаивала Кристина. – Твои слова звучат как признание безумца. Это слишком даже для тебя.

– Похоже, в этом ты мне доверяешь, Кристи. Он встал и обнял ее. Она не сопротивлялась.

– Я не обижу тебя, Крис.

– Еще как, – прошептала она, откинувшись, чтобы взглянуть ему в глаза.

Губы ее оказались нежными, слегка приоткрытыми. Он принял это за приглашение к действию и накрыл ее рот своим в поцелуе, в котором было слито все: долгая жаж­да возмездия, тоска, желание и вопрос. Она не поднима­ла рук, прижав их к бокам. Он слышал, как отчаянно бьется ее сердце, как судорожно она дышит, чувствовал запах ее духов, запах несбывшихся надежд и неистреби­мой мечты.

Он знал и помнил, как она вскрикивала, как вздрагива­ла после, и все это осталось в ней, все ждало, когда он отогреет ее и разбудит.

Марина наблюдала за ними, стоя в тени деревьев. Она чувствовала томление и тоску каждой клеточкой своего тела, чувствовала то же, что всегда испытывала с Зи. Желание, древнее и сильное, как сама жизнь, желание быть с люби­мым человеком рвалось из ее измученного сердца.

Жизнь не была к ней справедлива, и во многом тут виноват ее отец. Кристина и Джо принадлежали друг другу. И единственное, что разлучало их, этот фарсовый брак. Жал­кое подобие супружества, что разделяло теперь и ее с Зи.

Марина отошла подальше. У нее вдруг заболела спина, и она потерла ноющую поясницу. Последнее время она чув­ствовала себя постаревшей и жалкой. В американских жур­налах часто пишут о болезнях, вызываемых стрессом. Раньше Марина считала все эти болячки блажью. На ее родине, где постоянно приходилось бороться за существование, сам про­цесс выживания не давал времени задуматься о стрессе, и подобные проблемы выглядели крошечными, как в обрат­ной перспективе. Но сейчас она ловила себя на том, что у нее вечно что-то болит: спина, голова, желудок. Ее даже стала мучить бессонница.

Кристина опустила голову на плечо Джо. Слезы заво­локли глаза Марины. Они так хорошо смотрелись вместе, словно сам Бог накрыл их своей дланью, благословив союз этих двоих. И вдруг маятник ее чувств резко качнулся, и она с удивительной остротой испытала отчаяние от жесто­кой, немыслимой несправедливости.

Кристина и Джо обнимались под луной, а Марина и Зи были разлучены по воле ее отца, не желавшего вникнуть в чувства своих ближних. У Кристины было все: красота, богатство, призвание, мужчина, который, вне всяких сомне­ний, босиком пройдет по горящим угольям, лишь бы быть рядом с ней. У Марины не было ничего, кроме щемящей уверенности в том, что она никогда не увидит ни Зи, ни своей родины. Если только… Если только не взять свою судьбу в собственные руки.