А он не вернулся из боя
Шрифт:
«Здравствуйте, уважаемая Анна Степановна! Пишет вам командир батальона 457-го полка 103-й воздушно-десантной дивизии. Ваш сын служил во вверенном мне батальоне. Сразу же сообщаю, что розыск Андрея Михайловича продолжается. К этой работе подключились спецслужбы ДРА и КГБ СССР. К сожалению, пока результатов нет. Но я решил рассказать о том бое, в ходе которого пропал Андрей Михайлович. Об этом ранее уже писал вам командир полка. Добавлю я только вот что: Андрей, с которым мы сошлись не только по службе, но и характерами, получил пулевое ранение в левое предплечье. Врач и медбрат сняли с него гимнастерку и, усадив в теньке стали делать перевязку. Противник, позиции минометов которого находились в трех километрах, конечно же, слышал, что рота Андрея
Уже после боя, во время перевязки Андрея начался минометный обстрел места боевых действий. Погибло несколько душманов, а одна мина разорвалась рядом с Андреем Михайловичем. На месте взрыва обнаружены его гимнастерка с документами, а также, простите меня, уважаемая Анна Степановна, за страшную откровенность, но я считаю, что вы обязаны знать всю правду, нога и часть запястья левой руки. Кроме Андрея, никто таких повреждений не получил. Скорее всего, взрывной волной Андрея унесло в пропасть. Наши люди обследовали всю местность, там очень много расщелин, уступов, провалов. Но увы. Конечно, хотелось бы надеяться на то, что Андрей остался жив. Поэтому и продолжается его розыск. Может, он попал в плен, может, его случайно подобрали местные жители. Внизу проходит одна из горных троп, которой пользуются местные крестьяне. Места там глухие, высота гор – до трех километров.
Я решил написать правду и считаю, что если бы со мной случилось что-то подобное, то я хотел бы, чтобы мои родные – родители, жена, дети – знали правду, даже если она такая страшная. Простите меня, дорогая Анна Степановна, но я считаю своим долгом написать вам обо всем. Давайте вместе будем надеяться на лучшее. Работа по розыску героического капитана Бровикова Андрея Михайловича продолжается. Мужества вам и терпения. Ваш подполковник Бунцев».
Вера Федоровна, утирая слезы, закончила читать. В комнате наступила тишина, которую нарушали всхлипы плачущих женщин. Одна только Настенька уплетала конфеты и рассматривала, сидя на диване, фотографии Коли Коблика, расставленные в рамках на комоде.
– Что делать, Вера Федоровна? – спросила Анна Степановна, гладя по голове уткнувшуюся ей в плечо Татьяну.
– Трудно сказать, что мы можем сейчас предпринять. Думаю, единственное, что надо сейчас, – это надеяться и ждать. А знаете, давайте завтра сходим в военкомат. Может, у них есть еще какая-нибудь информация.
– Давайте, – вытирая слезы, согласилась Анна Степановна. – Но, знаете, Вера Федоровна, мое сердце подсказывает мне, что Андрюша жив.
– И я не верю в его гибель. Я тоже думаю, что Бог нас услышит, – добавила Татьяна. – Я каждый день хожу в церковь и прошу Господа о помощи.
– Да, надо надеяться и верить, – сказала Коблик и добавила: – Мне вчера звонили родители Леонова. Они переехали в Москву. Отцу предоставили новую работу. Он сейчас директор какого-то важного завода. Квартиру дали им в центре. Они тоже надеются, что Антон жив.
Глава 16. Пакистан
Прошло трое суток, и парни направились через двор в госпиталь к Бровикову-Панфилову Леонов тронул за руку Николаева:
– Леха, посмотри, – и пальцем показал в угол двора.
Там то ли садовник, то ли дворник возился у цветника.
– Не понял, – ответил Николаев.
– Посмотри, что у него.
– Грабли.
– Нет, посмотри на ноги.
– Вижу, на одной ноге протез.
– А какой протез, всмотрись, это же простое деревянное приспособление. Я видел на фотографиях, после войны некоторые инвалиды, пришедшие с фронта, носили такие протезы. Позже им заменили их на более современные.
– Не пойму, ты это к чему клонишь?
– А если нам попросить изготовить такой Андрею? Он же тогда станет транспортабельным. С костылем и на таком протезе он сможет передвигаться.
Как только они вошли в палату, где лежал Андрей, сразу же ему рассказали свою идею.
– Да, рана уже почти зажила. Только ночью чешутся голень и стопа – а их у меня нет. Идея, мужики, классная.
– Лорда уговорим.
Спустя час они возвращались к себе, дворник возился во дворе, и вдруг они увидели лорда. Леонов, указав пальцем на дворника, спросил:
– Вы не могли бы спросить у него, где изготовить или купить такое приспособление вместо ноги?
Лорд догадался, к чему они клонят:
– А, вот вы о чем. Хотите, чтобы вашему другу изготовили такой протез?
– Да. А сколько он стоит?
– Идея неплохая. А что касается изготовления и оплаты, то я скажу вам так: если примете мое предложение, то будет принято и ваше.
Они прошли в комнату, и лорд заявил:
– Скажу прямо, забрать вашего друга в Великобританию нет возможности, – и, увидев, что Леонов хочет встать, предостерег его жестом руки, – но есть предложение. Вы сами рассказывали, что у вашего друга, – он заглянул в блокнот, – Панфилова Андрея есть в Египте очень богатый родственник. Я делаю компромиссное предложение. Панфилова вместе с вами вывозим из Пакистана. По приземлении в аэропорту одной из европейских стран приобретаем ему билет в Египет, а вы вдвоем продолжите путешествие в Великобританию. Ваш ответ?
Парни переглянулись. Оба понимали, что для них вырваться из лап душманов – главное. Но как к этому предложению отнесется капитан?
И Леонов ответил:
– Господин лорд, нам надо посоветоваться с Панфиловым.
– Вижу, что мое предложение вас заинтересовало. Даю вам час, посоветуйтесь с другом. А я за это время выясню о протезе.
Парни, не мешкая, направились к Панфилову. Тот выслушал их и неожиданно сказал:
– Ребята, я думаю, надо соглашаться. Скажу откровенно, в Минск я не вернусь. Поймите меня правильно. Кто я теперь? Безногое чудовище. Меня же родная дочь испугается, люди будут шарахаться. И не спорьте со мной! Я видел себя в зеркале. Я не имею права принести матери, жене и дочери несчастье. Для меня лучше уехать куда-нибудь навсегда. Конечно, не в Афганистан и Пакистан. А вас я прошу: если вам удастся вернуться на Родину, обо мне никому ни слова. Повторяю, никому, даже семье.
Видя, что парни не очень серьезно относятся к его словам, он сказал:
– Поклянитесь, что сдержите слово!
Парни переглянулись, Леонов сказал:
– Товарищ капитан, нас породнила беда. Если ты так решил, мы обещаем, что никому никогда о тебе не скажем.
– Спасибо. И даже о том, что мы вместе были в тюрьме у «духов». Это надо даже ради вас самих. Стоит только кому-либо что-нибудь узнать обо мне, поверьте, затаскают в контрразведку. Почему бросили офицера, притом инвалида? А представьте положение семьи, когда и им станет известно, что я жив. Их тоже затаскают, выясняя, не дезертир ли я. Поэтому я прошу вас! Кто его знает, как судьба сложится, может, мы еще и встретимся, а может, услышим еще друг о друге.
Когда Леонов с Николаевым возвращались через двор к себе, Антон задумчиво произнес:
– Ты знаешь, а я его понимаю. Быть в постоянном стрессе, представляя, что ты – чудовище. Видеть, как твои родные и знакомые делают вид, что смотрят на тебя без содрогания…
– Я тоже об этом подумал. Но мне кажется, что ничего хорошего он на чужбине не найдет. Будет жить как в джунглях.
Ровно через час появился лорд:
– Ну как? – коротко спросил он.
– Панфилов согласился, но требует, чтобы его увезли с протезом. Мы тоже просим вас, господин лорд.
– Хорошо, есть возможность обуть вашего друга сегодня же. Но сможет ли он сам ходить с ним, ведь его рана еще не зажила. Это же ужасная боль!
– Он привык к боли, перенесет!
– Ну хорошо. Скоро сюда придет фотограф. Он вас сфотографирует, потом сходите к Панфилову, чтобы он и его сфотографировал. Где-то через час придет специалист по протезам. Поприсутствуйте при снятии мерок. Это как раз специалист по деревянным ногам. К тому же он сказал, что у него есть запас изготовленных протезов, и он постарается, конечно, не за малые деньги, решить эту проблему. Вечером вам и вашему другу принесут одежду, и завтра рано утром вы отправитесь в путешествие.