А после…

Белоненко TalisToria

Которые искал,

и находил совсем не в том виде, о каком мечтал в те школьные годы, вписываясь в эту почти невозможную авантюру.

Да еще и непосторонняя. Как бы.

Ну и что, что она – почти незнакомка? И что он вспомнил имя рефлекторно, потому что слышал эту комбинацию на перекличках, и запомнил как фразу из стишка, потому что у него небывалая слуховая память. Ну и что? Их связывает общее детство, им есть что вспомнить… ну или напомнить.

Придумать?

обрывок последней мысли вырвался на волю…

– Заманчиво повстречаться с бывшими одноклассниками, верно? Словно заглядываешь в свое прошлое, шанс встретить себя самого через

столько лет. Рад видеть! Я войду?

…Бесцеремонно, однако… – приметил он и сам.

Никогда он не был наглецом. Не привык в своей складывающейся как пасьянс жизни ни на чем настаивать. И все же его подхватила неведомая сила, отчаянно толкавшая на поиск себя самого себе же незнакомого и неизведанного. Когда если не сейчас? Где если не здесь? Тем более, что шатался он по району своего детства совершенно бесцельно и потерянно. Сопровождаемый мыслями противоречивыми.

И больше никем, небывалый случай.

Протискиваясь мима девушки, и зачем-то упрямо вознамерившись вернуть ее расположение во что бы то ни стало, он не особо разглядывал ее. Миловидная, ухоженная, ну такая, в порядке. Он видал и покрасивее. Видел и попроще. Всяких видел. Издали.

А она оказалась рядом.

Как говорил Тони, бессменный продюсер и почти второй отец, «работаем с тем, что есть».

Следующий редут – Родители. Он никогда в жизни не знакомился с родителями девушек. Ну вот так, наверстать экстерном…

Эх, был бы тут сейчас его лучший друг, у которого всегда все получается так на лайте, по приколу. Играючи. Лэйтон, Маэстро… И хоть он столько лет потратил на перенимание его стиля,

все же остался собой. Его все так же, даже в самых нелепо-забавных ситуациях, не покидало напряжение. Будто мчащегося из последних сил по беговой дорожке, пока придирчиво и скрупулезно замеряют показатели и сверяют его скорость. И он должн прибавить из последних сил, и еще.

Как ни странно, это напряжение покидало его именно когда он действительно бежал. Или танцевал, или исполнял под сотнями взглядов. Именно в эти минуты он мог расслабиться и отпустить себя, забыться. Словно делает то, к чему и приспособлен, в чем его Природа. Его подхватывало и несло мягкой волной. Словно б он был и не он, а кто-то … Такой. Клевый. Невесомый.

Не то что как за пределами сцены – будто тащило лицом по асфальту: сталкивало с необходимостью думать и пытаться взглянуть на себя со стороны и что-то путное с этим соорудить. Оправдать. Расслабиться и словить… Раньше легко было передать эту эстафету, и всегда было – кому.

Лэйтон, где ты? Как твои дела в эту минуту? Как обычно креативишь без оглядки? Бостон? Лос-Анжелес? Торонто? У тебя теперь в подопечных звездах собственный брат, зачем тебе чужие и бывшие, верно? Шонни, почему ты хоть и рядом, вот же, дома у родителей, но теперь всегда со своим бойфрендом, и весь в нем мыслями… Алекс, откуда ты взялся? Шонни, тебе что, мало было… братьев? Хотя ты имеешь полное право устать от «центрового» братца за 10 лет, и пожить для себя… Но что же теперь делать Хантеру? Он как будто б все уже знает и видел в этой жизни, закален историями небывалыми, но оцепенение как в детстве то и дело подкрадывается тенью, погружая его в туман выборов направлений действий без компаса. Сцены нет и не предвидится. Как и привычных партнеров. Надо учиться жить с тем, что есть. Что осталось.

Ну все, хватит. Хватит шататься по улицам в поиске себя, своего отражения в витринах, и сличений былого с будущим, известного с видимым. Вот тебе – новый экзамен, вызов. Кастинг.

Дерзай.

Madonna – take a bow.mp3

Не

сумев отказать себе ни в сравнениях, ни в разглядывании все еще привлекательного лица, которое некогда так любила камера, а вслед за нею и тысячи глаз, она все же заметила, уловила это. Былое не могло пройти для него бесследно. Мима нее профланировал сейчас совершенно зацикленный на себе нарцисс, любопытство которого к ней – стремилась к нулю. Просто ему польстила ее реакция. Неравнодушная. Вот и все. Кинуться наутек могла только очень впечатленная особа.

А у него сейчас, видать, с этим – дефицит? Выбрал новую жертву своей Охмурительности?

Неужто так сдал в уровнях?

Ну что ж, прокололась – расхлебывай. Она пожала плечами, и выудила у себя необходимый минимум приветливости и гостеприимства.

Извлекая из холодильника припасы, Тэмми небрежно и как-то вынужденно, вычурно кивнула на ближайший стул. Родители не нашли в себе возражений усадить за стол незваного гостя. Или просто не сумели их выразить… Теперь все дружно пялились на того, кто пялился на скатерть. Неулыбчивым, статичным и понурым он слабо напоминал себя, фантанирующего великолепием с подмостков… И это облегчало ей задачу.

Кажется, поговаривали, что последний год у него были проблемы с алкоголем. Но откуда ей это знать.

– Чаю? – нарочито воззрилась она, читавшая где-то давно, что он отчаянный любитель кофе, и помня, что эта информация была жутко растиражированной. Когда-то они перетирали с мамой даже эту

фигню.

Он вскинул меткий карий взгляд под крыльями, испанских бровей.

– Тогда лучше лимонаду.

Ей показалось, или мелькнуло смущение за нарочитой самонадеянностью? И тут ей стало любопытно. Кто он? Зачем пришел? И что будет дальше?

Завязав все свои эмоции в узелок как непослушные растрепанные волосы на ветру, она открыла форточку своего сознания, в которую повеяло свежестью авантюризма, игры:

Ну здравствуй, Хантер. Я справлюсь с твоим шлейфом, а что там под ним? Ты не хочешь показывать, но иначе тебе придется уйти. У каждого тут свой интерес.

Она давно готова была простить ему все долги: слезы, отчаяние, тоску, безысходность очарованной девочки-поклонницы, неумолимую жажду чуда. Все крушения надежд и фантазий. Она готова была ему простить.

Но сам пришел – отвечай.

«За тобой должок. После всех подкинутых иллюзий – ты мне должен. Правду.»

* * *

Лицо с обложек, правда небритый и заметно уставший, погруженно в себя флегматично помешивал чай. Лимонада не нашлось, а кофе он так и не попросил. Почему-то.

Наблюдая за ним издали все эти годы, она понимала: раскрытый «ВсеДляВас» парень со сцены – так и не сумел научиться давать интервью и подавать себя за ее пределами. За него всего отдувался главный хулиган коллектива – Лэйтон всегда был непревзойденным трепачем. Потом – малыш, потом – спортсмен, и в конце концов его брат, самый незаметный из всей пятерки. И только Звезда – максимально отмалчивался, а заговаривая – тушевался, будто б растерял там на сцене всю свою харизму. Говорил на одной ноте или по нисходящей, довольно зазубренно и тривиально. Бегал глазами, теребил что-то в руках, а то и носки задранных на диван ботинок, не мог совладать со своим красивым лицом… Ее личная команда скептиков во главе с тетей Роуз, маминой сестрой, называла это