А Роза упала… Дом, в котором живет месть
Шрифт:
Своей особенной, чуть ныряющей походкой, Кот небыстро шел от задней калитки. Гавайская рубаха любимой им ярчайшей расцветки пузырилась на ветру, темные очки «капли» были сдвинуты на макушку и придерживали ярко-рыжие волнистые волосы. Заметив у окна Куклу, он приветливо помахал рукой и подмигнул весело.
«Симпатичная улыбка, — подумала Кукла, — но где он шлялся целый день?!»
Некстати вроде бы она вспомнила свое прошлогоднее путешествие в Австралию, где на столики у отельского бассейна стаями прилетали крупные темно-алые попугаи, их можно было кормить
Плюнув на наличие исправной двери и понятия благопристойности, Кукла мастерски вылезла на веранду через окно, еще и ловко прихватив с собой заварочный чайничек на две персоны и кружки — тоже на две персоны.
Уселась в удобное раскладное кресло и по привычке стала качать туфлю на большом пальце правой ноги.
Кот звучно поцеловал ее в тугую щеку, принял ответный поцелуй в себя, и устроился в парном раскладном кресле, поудобнее устраивая покалеченную ногу.
— Чаю давай? — весело заявил он сердитой Кукле.
— Где ты был? — строго спросила она, амплитуда раскачивания ноги резко возросла, туфля вступила сама с собою в резонанс и улетела в дальний угол веранды, где и шумно упала, согласно закону о гравитации.
— Блин! — расстроилась Кукла. — Блин, черт, хрен!
Извлекать себя из кресла и топать босиком за туфлей не хотелось. Она и не стала.
Кот расхохотался, примирительно погладил ее по маленькой смуглой руке:
— Милая, ты совершенно напрасно на меня сердишься и бомбардируешь мирное мышиное население своей обувью, — сказал он, доставая из рубашечьего накладного кармана мобильный телефон, — я утро и день провел с большой пользой, и все тебе сейчас расскажу… Если получу чаю.
— И полвечера, — проворчала Кукла, — утро, день и полвечера ты провел. Я уже замаялась тут одна! Хозяйки весь день визжат и ругаются, стучат предметами, топают ногами и хлопают дверьми. Кричат грустными голосами, кричат базарными голосами, я уже пытаюсь их пересчитывать в саду и пугаюсь, когда долго не вижу ту или иную даму — уж не расчленили ли ее и не съели сестры-людоедки…
— Прости, прости меня, — горячо произнес Кот, — но, когда ты сейчас посмотришь вот на ЭТО, ты поймешь, что я — большой молодец и вообще…
Кот понажимал кнопок на мобильнике, и передал его в нетерпеливо уже протянутые Куклой руки.
— Ага, это фотки, листать ты знаешь, как, да? — уточнил он, разливая чай по кружкам. На Куклиной кружке сплетались в веночки садовые цветы, на его — великолепным аллюром скакали вороные кони.
— Я хочу отдохнуть, — четко произнесла Розалия Антоновна и развила мысль: — Донеси до этих убоищ, что видеть никого не желаю, а этого юного дрочилу — Маргошиного хахаля — в первую очередь.
Этот урод, до макушки набитый говном, чтобы даже мимо моей комнаты не проходил, ясно?
— Вам так не нравится жених Марго? — поразилась Юля. Она точно знала, что никто из Семьи, включая собственно Розалию Антоновну, с ним не был знаком.
— А мне мудаки вообще не нравятся, — проинформировала Розалия Антоновна, закрывая глаза, — только мудаки ездят общественным транспортом, дверь давай закрой и ступай
— Хорошо, Розалия Антоновна. — Юля, в общем-то, не возражала. Только при чем здесь общественный транспорт.
Мой драгоценный читатель, прекрасно владеющий русским языком, ты тоже наверняка не понял про общественный транспорт, автор обязуется вскоре про это поведать, в каком-нибудь излюбленном отступлении ни о чем, снабдив для ясности меткой: Марго и Общественный Транспорт.
Она аккуратно собирала упаковку от пластыря «дюрогезик» [17] , закрепленного на старухином плече, такие упаковки положено сдавать. В окно заглядывало утреннее лето, пятнадцать минут назад звонила дочь с рассказом о Наташином уме и нехватке места в чемодане (собирается в летний лагерь), репетитор Камиллы по математике три раза посмотрел на нее заинтересованным мужским взглядом, он так великолепен в своих запонках, казалось бы, никчемных.
17
Пластырь с обезболивающим эффектом, в состав которого входит фентанил — наркотический анальгетик.
— И Марго пусть молча будет, — завершила свой материнский наказ Розалия Антоновна, — ебись она в рот!
Именины и помолвка Марго были намечены на завтра, поэтому сегодня весь Дом стоял на ушах. Марго раздавала руководящие указания по мобильному телефону, а Лилька и Розка драили, проветривали, перестилали и полировали все, до чего дотягивалась рука, причем ночь длинных ножей — приготовление салатов и прочей пищи — была еще впереди.
Юля зашла на кухню, где Лилька, подвязав светлые волосы красным платочком на манер комсомольцев-добровольцев, свирепо закусив нижнюю губу, начищала серебряное огромное блюдо, размером примерно со стол для тенниса.
— Лиль, — тактично поинтересовалась Юля, — а это крыло от боинга тебе зачем?
— Хоть худ дом, да крыша крепка, — внятно объяснила Лилька и предложила деловито: — Не поможешь мне немного?
Юля с любопытством взяла молочник, мягкую тряпочку, зачерпнула белого речного песка: Марго специальным рейсом привезла безруким и безголовым сестрам, чтобы не вздумали травмировать наследственное серебро недружественной химией.
— В пяти колодниках сидят пять молодчиков, — Лилька по-брежневски приветственно помахала рукой в оранжевой резиновой перчатке, — спасибо, Юль. Ты — человек…
Юля, воспользовавшись ситуацией, решила навести справки про репетитора-запонку. Ну, в конце концов, может быть, это и есть ее нелегкое счастье.
— О да, — протянула Лилька, — о да, преподаватель это наш университетский, с кафедры высшей математики. Поляк…
В ее голосе послышались явные нотки благоговения.
— Что значит — поляк?
— Поляк — это типа из Польши, — объяснила умная Лилька, — вот ты русская, а он — поляк. Чуть не граф. Бабушка его графиней, что ли, была… Или не бабушка. Десятая вода на киселе. Сёмая водина на квасине… — Лилька перешла на специальный голос для декламации поговорок, Юля заскучала и принялась яростно натирать молочник.