А счетчик тикает
Шрифт:
— Оклемалась, что ли? Как себя чувствуешь?
— Живая вроде. Спасибо, — говорить было по-прежнему трудно, но язык уже не заплетался.
— А чего всхлипываешь? Жизнь тяжелая?
— Я не всхлипываю, я смеюсь.
— Ну, тогда конечно! Смеяться тебе сейчас — самое то. По поводу чего хоть такое веселье?
— Да просто в данный момент воплощается в жизнь один из моих сегодняшних сценариев. Я предполагала, что меня чем-то обколют и будут выкачивать информацию. Единственное, чего я не учла, так это того, что этим будете заниматься вы.
— Ага,
— Ну, Танечка, а теперь давайте рассказывайте, что такое произошло и какие повреждения, кроме алкогольного опьянения, я должен найти у вас. Но вообще картинка была еще та: окраина города, стоит машина, дверца открыта, Таня Иванова рядом в отключке валяется. Это просто счастье, что никому там не пришло в голову для верности съездить тебе по голове, а машину угнать.
— Действительно, мне весь день везет. Хотя для верности, как вы говорите, мне по голове сегодня уже шарахали.
— Так, значит, по голове тебя все-таки ударили, — полуутвердительно-полувопросительно сказал Сан Саныч и начал осторожно осматривать мою многострадальную головушку. — Сильно болит?
— Теперь меньше. Гудит как-то и все кружится. Но главное — череп, по-моему, не проломили.
— Череп-то в порядке, хотя гематома у тебя там есть, и не маленькая. Как бы сотрясения не было. Чем тебя ударили-то?
— Не знаю. Может, доской, может, просто кулаком. Но уж точно — не топором и не канделябром.
— Да, если бы топором — было бы сразу заметно, это точно, — согласился Сан Саныч, методично проверяя наличие симптомов сотрясения мозга, — так, легкое сотрясение, возможно, имеется, но ничего страшного я пока не вижу. Надо просто отлежаться недельку, и хорошо бы снимок сделать — на память и чтобы совесть мою успокоить.
— Сан Саныч, недельку лежать не могу: мне надо встать максимум через два часа. Делайте со мной, что хотите, но в три часа я должна уйти от вас своими ногами и не держась за стены.
— Эй, красавица! Просыпайся. Ты хотела уйти от меня в три часа. Сейчас половина третьего, у тебя как раз есть время принять душ и выпить кофе. Как себя чувствуешь?
— Самое удивительное, что неплохо. Сан Саныч, вы — волшебник! Я, кажется, действительно смогу уйти от вас своими ногами и не посшибать по дороге все встречные столбы.
— Сможешь, куда ты денешься. А после душа и кофе ты вообще горы свернешь. Ну-ка, вставай! Голова не кружится, не тошнит?
— Да вроде нет.
— Какие-нибудь неприятные ощущения испытываешь?
— А как же: во-первых, сухость во рту, а во-вторых, ощущение, что отдыхать некогда, надо работать.
— Ну, со вторым ощущением разбирайся сама, хотя я твердо уверен в одном — никакая работа не стоит того, чтобы жертвовать здоровьем. Что касается
— Стакан водки.
— Без закуски?
— Обижаете, Сан Саныч! Что я, алкоголик? Закуски было море — и огурцы, и картошка. Жаль, до картошки я уже не дошла. Все закончилось огурцом.
— Не хочу вмешиваться в твою жизнь, но лучше так больше не делай. Даже в интересах следствия.
— Да уж постараюсь, если бы это еще от меня зависело.
— Ну вот и умница. Марш в душ, а я пошел варить кофе.
В душе я наконец впервые за сегодняшний день ощутила, что есть в жизни счастье: была и горячая, и холодная вода. Я стояла под теплым дождиком, абсолютно ни о чем не думая, ничего, ничего не планируя и ничего не опасаясь. Я чувствовала себя сейчас в полной безопасности и была очень далека от всех загадок и неувязок этого странного дела. И вообще нет никакого дела. И ничего нет, и нет частного детектива Тани Ивановой, и нет времени и пространства…
— Таня, уже без пятнадцати три. Ты там не утонула?
— Нет, плыву пока. — Ну надо же, оказывается, время все-таки существует. И, похоже, есть частный детектив Татьяна Иванова, которой пора возвращаться к расследованию. — Сейчас, Сан Саныч, вылезаю.
— Давай, давай. А то кофе остынет.
Этого я допустить не могла, а посему прекратила принятие водных процедур, торопливо вытерлась, кое-как оделась и выползла из ванной.
На кухне, кроме Сан Саныча и отличного кофе, меня еще ждала гора бутербродов, на которые я накинулась с поистине волчьим аппетитом, который у меня откуда-то появился.
Когда я жевала пятый бутерброд — с сыром, кажется, — Сан Саныч все-таки не выдержал и произнес:
— Как обычно, не хочу вмешиваться в твои дела. Ты уже не маленькая, рискуешь постоянно — профессия у тебя такая. Но не кажется ли тебе, что на этот раз ты немного перебираешь? Сегодня, например, тебе лишь случайно не проломили голову. Может, тебе стоит как-то подстраховаться. Например, подключить к делу твою знакомую милицию. Ну или что-то в этом роде. Все же такими делами, ты уж извини, должны заниматься мужчины. Нехорошо, когда молодой красивой девушке в качестве аргумента предлагают удар по затылку. Да еще вливают в нее стакан водки. Или это проходило в качестве обезболивающего?
— Ага, Сан Саныч. Очень жалостливые бандиты попались. Сан Саныч, большое спасибо за совет, возможно, я им воспользуюсь. А сейчас у меня к вам огромная просьба — мне бы минут десять посидеть в тишине и спокойствии, все обдумать. И, вы уж извините, покурить. А так как вы это не приветствуете, то лучше бы вам эвакуироваться из кухни и сделать вид, что вы ничего не замечаете.
— Хорошо, закрываю глаза на все ваши безобразные привычки и покидаю вас. Ну надо же — выгнали из собственной кухни! — с этими словами мой замечательный доктор удалился и бережно прикрыл за собой дверь.