А теперь мы порвем Африку!
Шрифт:
Протолкнувшись через толпу и таща за собой чемодан, Влад нашел такси – старенький «Форд», который меньше других походил на передвижной мусорный бак (но все же походил).
– Отель «Нигерия», – произнес Влад по-французски – этим языком, являвшимся государственным в Макао, он владел в совершенстве.
– Платите долларами или евро? – насупился чернокожий таксист, готовый брать любую валюту, кроме местных франков.
– Евро.
Негр заметно повеселел. И затараторил, как прорвало:
– Я не то что не люблю национальную
– Экономический кризис, – кивнул Влад.
– Духи предков обиделись на нашу землю. – С этими словами таксист рванул машину вперед, не особенно заботясь о толпящихся вокруг аборигенах. Те достаточно ловко выскакивали чуть ли не из-под колес.
Такси выехало на разбитое, но прямое шоссе. На обочине у поворота стояли две немецкие боевых машины пехоты «Мардер» с 20-миллиметровыми пушками, рядом с ними несли службу настороженные солдаты, похожие на банду вооруженных оборванцев.
– Неспокойно у вас? – спросил Влад, кивая на БМП.
– Никакого спокойствия. Совершенно никакого. Одно неспокойствие, – посокрушался таксист.
До города было километров пятнадцать. Вдоль дороги тянулись поля, засеянные какими-то ядовито-зелеными сельскохозяйственными культурами. Копошились согнутые многочисленные черные фигурки, вызывая ностальгические воспоминания о модных при советской власти фильмах о злодеях-плантаторах и эксплуатируемых честных наивных неграх. Промелькнули две бензоколонки национальной нефтяной компании «Макао». Пошли дощатые или глиняные домишки. И пальмы, пальмы, пальмы, которые росли здесь так же просто и естественно, как березки под Москвой. Вот они здесь были бы событием аномальным. Влад даже улыбнулся, представив березы, стоявшие вдоль проезжей части.
Въезд в город охранял огромный цветной портрет Вамбы с призывно поднятой рукой, и под портретом лозунг «Вперед. К процветанию и демократии». Мол, Вамба всех зовет туда.
Город пух от изобилия людей. Машин было куда меньше, чем в Браззавиле, метались они по проезжим частям хаотично и представляли собой в большинстве своем жуткий хлам, непонятно как вертящий колесами. Дома в основном блочные, унылые, с развешанным на балконах огромным количеством белья. С ними соседствовали жуткие трущобы, полуразвалившиеся хижины. Асфальт был далеко не везде. Грязь страшная. Везде мусор.
За очередным поворотом такси едва не въехало в многочисленную демонстрацию, чем-то напоминающую фестиваль рэповской песни. Демонстранты что-то подпевали, подпрыгивали, махали плакатами и нестройно скандировали. Неожиданно с их стороны полетели булыжники – орудие пролетариата. Посыпалось осколками стекол окно. Знакомая картина народного гнева.
Таксист выругался. Резко затормозил. Дал задний ход. Развернулся против движения. И, только отъехав на почтительное расстояние, перевел дух.
– Ой, чуть не вляпались в дерьмо буйвола!
Посреди следующей улицы стоял танк «Т-34», на броне
Потом была площадь с огромным уродливым памятником в стиле а-ля Ленин перед обкомом. Там еще одна демонстрация – гораздо более организованная. Оратор на трибуне орал что-то в матюгальник, а толпа подхватывала его крики.
– Что-то у вас сегодня шумно, – отметил Влад.
– Завтра праздник независимости, – гордо произнес таксист.
– Похоже, празднуют уже вовсю.
– Эти люди вышли продемонстрировать солидарность с нашим президентом Вамбой Кагаме!
– А те, с камнями?
– Их толкают вожди проклятых тавахи на неповиновение.
– Оппозиция, значит.
– Предатели!
– А Вамба?
– Вамба хочет мира. И чтобы у нас был бензин и мясо.
– А что ты хочешь?
– Я хочу уехать в Европу.
– Зачем?
– Там жизнь!.. Тут… – водитель замялся, не находя подходящего слова.
– Гниение.
– Точно. Все тухнет. Я хочу жить. Они все не хотят, чтобы жил я, жила моя семья.
– Кто они?
– Ну, они… Ну вообще. Не знаю…
На следующей улице ошарашенный Влад увидел виселицу, на которой болтался труп.
– Это кто?
– Предатель. Вамба строгий.
– И давно вешают?
– Раньше расстреливали. Теперь Вамба хочет показать, что бывает с предателями. Их вешают.
– Правильно. Просто и доходчиво, – хмыкнул Влад.
Да, давненько сюда не заглядывали представители правозащитных организаций. Переутомились, бедолаги, в бывшей Югославии и Грузии. Недосуг обращать внимание на такие мелочи, как виселицы на улицах. И правильно. Ничего, кроме геморроя и гепатита, на защите прав повешенных в Африке не наживешь.
Ну а вот и он, славный доктор Уэйс – и досюда добрался. Длинные серые заборы были обклеены исполненными типографским способом плакатами, на которых мускулистый негр бил карикатурно изображенного нобелевского лауреата по голове и была надпись: «Нет расизму!» Рядом народные граффити – незатейливые, но от души: «Белым – конец», «Зажарь белокожего!»
Вот и центр. Тридцатиэтажное здание с черными зеркальными стеклами – здесь представительства западных компаний, которые пытаются вести дела в Макао. Дальше – административные здания во французском колониальном стиле.
А еще в двух кварталах – отель «Нигерия». Пятнадцатиэтажная стекляшка. Вокруг на редкость опрятно. И негры чистые. И полиция на каждом шагу. Ресторанчики. Фирмочки. Газетные ларьки. Рекламные щиты. Деловой центр – все почти как у людей.
Влад расплатился, как и обещал, евриками. К нему подскочил швейцар. Носильщик схватил чемодан.
Заранее забронированный люксовый номер располагался на последнем этаже. Оттуда открывался вид на низкорослую Даджапуту. Одноэтажные домишки сверху походили на заплатки. Бросалось в глаза отсутствие какой-либо системы в городской застройке.