?A?THRA (Крымский детектив). Часть I
Шрифт:
Саша подошла к аквариуму, который стоял на комоде, и всмотрелась: коряги, песок, разбитый горшок. Постучала.
– Лучше так не делать.
– У тебя злые рыбки? – Саша снова постучала по стеклу.
– Говорю же…
«Бум!» – ударил в стекло нос змеи. Саша вскрикнула-отшатнулась и плюхнулась на диван.
– А… африканская плюющаяся кобра, – объяснила полицейская. – Она пугливая.
Сердце колотилось, как безумное, и Саша приложила руку к груди, потерла.
– Господи! Ты будто в фильме ужасов живешь.
Полицейская
– Открою тебе каюту неподалеку. Она более-менее обжитая. Была…
– Ага, – выдавила Саша, решив не уточнять, что стало с предыдущим жильцом.
Хозяйка вышла в коридор, вскоре за стенкой лязгнул замок, скрипнула дверь, пробухали шаги. Туда – сюда. Туда – сюда.
Саша поднялась и подошла к окну, выглянула за занавеску. По залитому солнцем пирсу гуляли взъерошенные чайки, над заливом возвышался башенный кран, похожий на инопланетного монстра. Красотища.
– Принесешь веник? – крикнула полицейская. – В углу?
Саша со злорадным удовольствием сделала вид, что не слышит. Снова послышались шаги, и полицейская вернулась в спальню.
– Алекс?
– Да? – Саша вздрогнула и повернулась. – Чт… что?
– Ты чего там увидела?
Саша покачала головой. Полицейская задумчиво посмотрела на нее, затем начала подбирать слова:
– Послушай… если тебе и твоей сестре грозит опасность… Если кто-то тебя преследует…
– То я могу тебе довериться, – насмешливо ответила Саша. – Ты меня защитишь, как Зена-Королева воинов. Хотя нет – скорее, как Алая ведьма.
– Алекс, я хочу тебе помочь.
Саша поправила занавеску, села на диван, закинула ногу на ногу.
– Я знаю. Спасибо.
Барочная полицейская смотрела хмуро, с явным недоверием, и пришлось объяснить:
– Я на портовый кран смотрела. Спорю, вид с него обалденный.
– Он в плохом состоянии.
Саша чуть дернула бровью, но ничего не сказала. Полицейская продолжала смотреть на нее, и тянулась невыносимая, напряженная пауза.
#9. КОНСТАНТИН МИХАЙЛОВИЧ
Столовая называлась – кто бы мог подумать? – «Столовая» и находилась в одноэтажном черепичном здании, бок о бок с аптекой. Окна скрывала бирюзовая решетка, внутрь вели две ступеньки и две створки дверей. За ними толпились металлические стулья «хрен-поднимешь» и деревянные столы, крытые пахучей клеенкой. Одну стену украшала картина с видом на тропический остров, явно не имеющий ничего общего с Крымом, другую – раковина, чтобы помыть руки после туалета.
Меню, как и во всех подобных заведениях, писали от руки – на блестящих табличках, заламинированных отпечатками пальцев. Суп с пельменями здесь стоил 100 рублей. Салат «огурец-помидор» – 45. Пирожки 30-50 руб.
Как говорится, дёшево
И в общем-то вкусно.
Константин Михайлович заезжал сюда на обед, иногда и на ужин – с тех пор, как Слава жил отдельно. Пришел Константин Михайлович и сегодня – с сыном, и теперь их чёрные портфели, похожие, как близнецы, лежали друг напротив друга на клеенке с бежевыми цветами. Тут же стояли две тарелки: суп с пельменями и эспрессо для Константина Михайловича, окрошка и зелёный чай – для сына.
Выслушав новости о «дяде Кеше», Слава так и застыл – не донес белого хлеба до рта и только помаргивал.
– С условно-досрочным? – повторил сын. – И где он?
Константин Михайлович опустил вилку зубьями вниз и клацнул по тарелке.
– В смысле?.. – не понял Слава. – Ты че, его в СИЗО запендюрил?
Константин Михайлович выловил из супа раскалённый пельмень, оглядел, пожевал, дыша открытым ртом, когда пельмень особенно обжигал небо. На языке остался солоноватый, лавровый вкус мясного бульона; между зубами – нежующийся хрящ.
– Бать, – Слава наконец положил несчастный хлеб и нарочито отодвинулся к спинке стула, – тебе погоны не жмут?
– Ты сначала проживи, сколько батька прожил. И прослужи…
– Зачем ему ехать в Ростов?
Константин Михайлович вытащил хрящ изо рта и положил на салфетку. Вытер пальцы.
– Ты хочешь, чтобы этот человек рядом с Аней жил?
– А учет?
– Я все переоформил.
– Сколько законов ты при этом нарушил? – спросил Слава, потом вздернул бровь. – Так-так, я-то тебе зачем?
– Отвезёшь его на вокзал и проследишь, чтобы он уехал в Ростов. Там уже не выпустят. – Константин Михайлович закинул в рот последний пельмень. – Сам понимаешь, нашим остолопам я такое не доверю.
Слава смотрел с недоумением.
– Бать, ты в своем уме?
– Ты с отцом-то повежливее.
– Дай ему спокойно встретиться с дочерью!
Константин Михайлович допил бульон из тарелки, вытер рот салфеткой и полез в портфель. На клеёнку с бежевыми цветами легли две старых фотографии: лужа крови на полу и труп мужчины.
– Это, – Константин Михайлович постучал пальцем по луже, – что он сделал с ее матерью.
– Бать…
– Это – с сокамерником, – палец постучал по трупу мужчины. Я еще не говорю про все штуки с контрабандой.
– Ты сестер вчерашних видел?
– То есть, ты его спокойно с Аней оставишь. Никаких проблем.
Слава шумно выдохнул носом. Взял фотографии, тут же швырнул на их стол и отвернулся к окну. Константин Михайлович проследил за его взглядом, но ничего интересного не увидел. За занавеской рекой тек туман: клубился, изгибался и норовил залезть в столовую. Эти туманы всегда приходили неожиданно – падали на город сырым, холодным облаком тревоги и держали в молочных тисках по несколько дней.