?A?THRA (Крымский детектив). Часть I
Шрифт:
Голос ее оборвался. Она заметила краем глаза исполинский скелет, вздымающийся вдали на фоне луны и облаков, и с трудом узнала портовый кран. Рука с телефоном опустилась, из динамика доносился тихий, невнятный голос Рыжего.
***
Аня быстро шла: ничего не соображая, задыхаясь, спотыкаясь о трещины и края ям. Свет телефона нервно скакал по бетону: влево-вправо, влево-вправо, пока не вырвал из полумрака исполинскую опору. Ее поверхность покрывал узор из ржавчины, граффити и скорлупок синей краски; у основания лежало кумачовое пальто.
– Алекс?
Аня посветила
– Алекс? Ты здесь?
Море тихо дышало на просевшие сваи, подвывал ветер. Аня напрягла слух, и ей показалось, что сквозь этот равномерный шум едва пробивался не то крик чайки, не то стон?..
Аня наклонила голову, прикрыла глаза и пошла на звук.
– Алекс?
В свете телефона проступил ржавый отрезок крановой лестницы – он лежал на бетоне чуть в стороне от опор, словно упал откуда-то с высоты.
У Аня сбилось дыхание. Она ускорила шаг, посветила в одну сторону, в другую…
Ледяной волной окатил ужас. Парализовал на миг и схлынул, не оставив ни мыслей, ни эмоций.
Саша лежала за отломом лестницы – ноги естественно вывернулись, кожу прорывали обломки костей, блестела кровь. Лицо посинело, шея вздулась. Было что-то нереальное в этом, чрезмерное, неестественное.
– …не чувству… ю…
Ветер налетел и заглушил остаток фразы. Аня молча смотрела на Сашу. Стояла и смотрела – так долго, что глаза ее заболели и заслезились. Нужно было позвонить в неотложку, нужно было принести одежду и накрыть тело, но Аня не могла сдвинуться – она почему-то больше всего боялась отвернуться, отвести взгляд. Словно боялась упустить тот момент, когда Саши не станет. Каким он будет? Душа вырвется с выдохом? Появится лучик света? Искорка? Тело полегчает на двадцать один грамм?
Или Саша возьмёт и выживет?
Аня с трудом сосредоточилась и стала мысленно перечислять видимые травмы: переломы нескольких рёбер, позвоночника… перелом ноги – открытый. Вздулись вены на шее, дыхание частило… начался пневмоторакс, он и грозил убить Сашу первым. Нужно было вызывать «скорую», туго перевязать грудь, чтобы лёгкое не спадалось дальше или сделать дренаж, чтобы вывести воздух из плевральной полости. Это не спасло бы Сашу, но дало бы шанс дождаться медиков.
Мизерный, но шанс.
Аня не делала ничего. Она смотрела и ждала, и под сердцем у неё что-то чесалось, свербело от ожидания?.. предвкушения?.. Она не делала ничего и так и не поняла, в какой момент Саша умерла. Просто Аня осознала: глаза Саши перестали двигаться, остановилась переломанная грудь, и только ветер еще играл волосами.
Ане сделалось жарко, дурно. Ноги понесли ее в одну сторону, в другую, будто пьяные. В руках завибрировал телефон. Аня на автомате приняла вызов и стала что-то говорить.
Пнемвторакс… Аня куда-то побежала, потом уже раскручивала шариковую ручку и всаживала ее корпус в рану между рёбрами, словно вафельную трубочку… Со свистом пошёл воздух. Неподвижные прежде глаза Саши задрожали, закрылись. Что-то захрипело в изломанном теле и продолжило хрипеть – неправильно, болезненно, но ритмично, – и Аня села рядом, тоже пытаясь отдышаться.
Потом уже были какие-то сигнальные огни, сирены, «Скорая». Рыжий, который нарочито не замечал и не слышал Аню – как это глупо и по-детски – машины, люди, вопросы. Машины, люди… они накатывали подобно волнам и затапливали
В какой-то момент это закончилось, и Аня обнаружила себя в одиночестве, в своей каюте, в своей постели, в темноте.
С причала не доносилось не звука, тихо плескалось море у места падения Саши. Она все-таки умерла. Она ждала очень долго и все-таки умерла, когда ее носилки втаскивали в «скорую» – та приехала с опозданием на час, потому что обслуживала и города, и села вокруг, а дежурила лишь одна бригада.
Врачи сказали, что при таких переломах шансов не было и не могло быть, как ни спеши.
Значит, на роду написано.
Аня встала и прошлась по комнате. Босые ноги холодил пол, из открытой двери тянула ночная свежесть и кусала щиколотки. Она села за стол и разбудила ноут, на котором так и светилась страница Саши. Аня машинально нажала «Выйти» и лишь потом спохватилась.
Было уже поздно: исчезли фото и задания Саши, исчезли списки ее друзей и достижений, и остался чёрный экран. На его фоне проступил красно-синий попугай и спросил – облачком, как в комиксе:
Ищешь новых впечатлений?
[Да] [Нет]
Аня долго смотрела на вопрос, затем неуверенно подвела курсор к «Да». В комнате сделалось светлее. Аня оглянулась: сияние шло со стороны причала, снизу – озаряло занавеску и бледным квадратом ложилось на стену и потолок.
Рыжий?
Эксперты?
Аня погладила тачпад пальцем, затем поднялась и выглянула в окно.
Казалось, невозможным, но светились окна в заброшенном доме охраны. В доме, где давным-давно жила Аня с родителями. В доме, где ее отец убил ее мать.
ГЛАВА 2. ЧЁРНАЯ КОРОБКА
#1. СТАНИСЛАВ
Руководителю Главного следственного управления СК России по Республике Крым и городу Севастополю
генерал-лейтенанту юстиции
Г.С. Агасарову
Р А П О Р Т
об обнаружении признаков преступления
28 октября 2018 года, 08.00, следователь следственного отдела по Кировскому межрайонному отделу следственного управления СК России по Республике Крым и городу Севастополю капитан юстиции Герасимов С.К., рассмотрев материал проверки анонимного сообщения о преступлении КРСП №1023пр-18 от 27 октября 2018 г. и другие материалы,
установил:
27 октября 2018 г. около 22 часов на аварийной территории технического причала затона им. Кирова, находящегося по адресу: г. Феодосия, Новообразцовая улица, 127, литер А-Ж, мною обнаружен труп Бероевой Александры Валентиновны (17 лет) проживавшей по адресу: пгт. Виноградное, ул. Октябрьская, д. 63, кв. 2.
Первичный диагноз: многочисленные травмы верхних и нижних конечностей, позвоночника, сотрясение головного мозга, ушибы мягких тканей головы.