Шрифт:
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вступление
В центре России раскинулся на берегах небольшой реки городок. И на самом его краю не слишком приметно расположилась зона – исправительная колония номер девять. Сидят там тысяча двести человек – вот вам и 1200 неполных или несостоявшихся семей. А охраняют и перевоспитывают их – то ли 200, то ли 250 людей в погонах. А это – 250 рабочих мест, что для небольшого райцентра вовсе не мало: 250 мужчин живут дома, под боком у своих благоверных, а не мыкаются
Ну и как во всяком уважающем себя учреждении, есть в ИК-9 свои передаваемые из уст в уста легенды и байки. Некоторым из них автор этих строк сам был свидетелем, некоторые услышал от очевидцев, ну а в правдивости кое-каких не грех бы и усомниться…
А впрочем, на зоне могло произойти даже самое невероятное. Это же зона…
Чего ей не хватало?
Рассказал завхоз моего отряда. Беседовал он как-то за жизнь с одним осужденным. И стал тот жаловаться, что несколько лет назад, когда был он на воле между очередными отсидками, от него ушла жена. И задумчиво так этот зек говорит:
– Чай у нас всегда был, курить было… Ну вот скажи: чего ей не хватало?!
Какой-то юморист подобную историю тоже озвучивал, но я слышал её лет на 10 раньше. Один зек из моего отряда, которому оставалось недели две до свободы, зашёл как-то ко мне в кабинет с целью поболтать. Ну и в ходе, выражаясь официальным языком, проведения воспитательной беседы, стал рассказывать, как когда-то давно был он у друга свидетелем на свадьбе.
– И вот пригласил друг меня к себе понятым…
– Кем-кем?
– Понятым.
– Может, свидетелем?
– Нет, понятым… Или погоди, Алексеич… Тьфу ты, точно, свидетелем!
Однажды морозной ночью…
Следующая история достоверна на 100%, т.к. слышал я её много раз, от разных людей, и всегда с одними и теми же подробностями. Случилась она в те времена, когда были СССР, колбаса по 2—20, а зону охраняли солдаты-срочники, в основном из южных республик.
Особенность ИК-9 состоит в том, что производственная зона находится там не впритык, а на некотором расстоянии от жилой. Поэтому для того, чтобы вывести зеков на работу и обратно, каждый раз нужно на полчаса запирать ворота в специальном «проходном коридоре» (состоящем из решётчатых заборов, протянувшихся от жилой зоны до «промки») и выставлять вдоль него автоматчиков на мини-вышках.
При социализме работы было много, поэтому промзона трудилась в две смены. Вторая смена заканчивалась далеко за полночь. И вот однажды, морозной зимней ночью, караул промзоны, как обычно и в обыкновенное время выставил автоматчиков на мини-вышки. При этом солдату, вставшему на вышку в середине проходного коридора, как-то даже не пришло в голову поинтересоваться, а почему на следующей и остальных мини-вышках никого нет…
Итог был таков. В третьем часу ночи
Вышедший на крики начкар увидел следующую картину: ворота проходного коридора, ведущие на «свободу», были распахнуты настежь (так как их никто и не закрывал), в двадцати метрах от них в свете луны морозным инеем серебрился хвойный лес, а у ворот жилой зоны стояла длиннющая колонна закоченевших зеков.
Осужденных срочно завели в зону, где их ждал уже горячий ужин. НЕ УБЕЖАЛ НИ ОДИН!
Впрочем, объясняется это просто. Во-первых, в ночную смену выпускали только тех, кому осталось сидеть не особо много, а во-вторых – ну очень уж холодно было в ту ночь…
Если осужденного нужно экстренно поместить в больницу…
Когда осужденный заболевает, его лечат в санчасти амбулаторно, либо кладут в стационар. Когда заболевание серьёзное – везут в областную тюремную больницу («на больничку», как говорят зеки). А если подобное учреждение находится далеко от колонии, а бандиту требуется экстренная операция – везут в ближайшую «вольную» ЦРБ (центральную районную больницу). А чтобы он из этой больницы не убежал – приставляют к нему двух человек с пистолетом.
Медики не очень любят таких пациентов, особенно если приходится размещать их в одной палате с обычными больными, но куда денешься…
Однажды пришлось мне нести суточное дежурство на таком вот посту. Контролёры (сержанты младшие инспекторы) менялись в соответствии со своим обычным графиком, а офицеров «заботливое» начальство ставило на полные сутки. Как при этом пообедать (особенно, если в наряд поставили внезапно), не заботило никого. Поэтому часты были случаи, когда офицер просто шёл обедать домой, пряча пистолет под бушлатом, а зек на это время оставался только с одним младшим инспектором (хотя у контролёров не было огнестрельного оружия, передавать пистолет никто из офицеров им не решался). Пока офицер обедал, зек коротал время, прикованный к кровати наручниками за одну руку.
Так вот, о запомнившемся мне суточном дежурстве. В тот раз я захватил с собой бутербродов на целые сутки сразу, и не отлучался от осужденного ни на минуту. А вот с контролёром мне не повезло. В ночное дежурство заступил парень по кличке «сержант Гарсиа», известный своей способностью мгновенно засыпать в любое время. Ребята из его смены даже захватили как-то раз с собой губную помаду, каковой старательно нарисовали ему на щёке «след от поцелуя», с чем он и пошёл утром домой. Но спать на службе его это не отучило.
Поэтому ночь мне, увы, предстояла бессонная: хотя мы с «сержантом Гарсиа» уговорились спать посменно, я, не доверяя ему, час за часом стойко сидел на стуле и лупил глаза на спящего зека, дабы пресечь, если понадобится, все его поползновения к побегу.
Однако примерно в пять утра я понял, что больше бодрствовать не могу и разбудил напарника.
– Дим, да что ж ты меня раньше не растолкал, – удивился «сержант Гарсиа». – Ты спи, спи. До подъёма всего два часа осталось, а мне самому спать уже даже и не хочется.