А в конце стоит парковочный столб
Шрифт:
Все это объясняется совершенно просто: на нашей планете больше не существует свободных мест для парковки. Особенно в Тель-Авиве.
Например, человеку нужно в центр города — но запарковаться он сможет только где-нибудь у берега моря. Чтобы достичь главной улицы, рекомендуется оставить машину далеко на окраине. А если у меня назначена встреча в деловом квартале Тель-Авива, я марширую к этому месту километров шесть, да потом еще шесть километров обратно. Итого двенадцать. Но это меня не тревожит. В конце концов, это полезное упражнение, горячо рекомендуемое врачами. К тому же при этом со мной самая лучшая
— Возьми машину. Маленькая прогулка будет тебе на пользу.
Так что избавьте меня от всех этих фитнесс-клубов. Мы, автолюбители, в них не нуждаемся. У нас уже давно олимпийский уровень. Один день без служебного автомобиля
Лимузин министра внезапно остановился. Габи, водитель, выключил мотор и обернулся:
— Извините, шеф, — но вы же, наверняка, слушали радио.
В утренних новостях сообщили, что в девять часов состоится забастовка водителей грузовиков. Их профсоюз требовал то ли объединения с профсоюзом инженеров химической промышленности, то ли вновь объединиться с профсоюзом транспортных рабочих, то ли чего-то еще. В общем, они бастовали.
Габи вышел из машины и зашел в здание профсоюза, чтобы получить дальнейшие инструкции. Министр остался в машине, стоящей посреди улицы. Он не умел управлять машиной. Обнаружив, что нажатие на кнопку сигнала производит громкий гудок, он сильно испугался. Насколько он мог вспомнить, за рулем машины ему приходилось сидеть только пару раз. Это было лет сорок назад в парке развлечений, где министр — тогда еще юный и честолюбивый — постоянно проводил время. Потом он вступил в правящую партию, сделал карьеру, так что в его распоряжении всегда находился персональный водитель. Видимо, придется запрашивать вертолет, подумал министр. Его прибытия ждали на очень важном заседании кабинета. По поводу кризиса в цементной промышленности. В одиннадцать часов.
Минстр принялся разглядывать прохожих, проходивших мимо его автомобиля. Странное, волнующее чувство охватило его: он впервые оказался в самом центре улицы. Он был ошеломлен тем, как много чужих людей на улице. Знакомыми для него были только те лица, которые он ежедневно видел у себя в министерстве. Все остальные были для него чужими и в лучшем случае проходили безликой массой в День Независимости или на стадион на матч за этот… как же называется та штука… за третье место.
Министр вышел и прошелся по улице. Постепенно стали всплывать воспоминания. Он вспомнил, когда с ним случалось нечто подобное. Точно: в 1951-м. Тогда его машину протаранил грузовик какого-то дальнобойщика, и он шел домой пешком, через весь город — пешком!
Взгляд министра устремился вниз, туда, где из-под выпуклым животом видны были ноги, его собственные ноги, которые ритмично двигались, топ-топ, топ-топ, левая нога правая нога, да-да, он еще умел пользоваться своими ногами. Он еще знал, как ходят по улице. Приятное чувство. Только вот ботинки выглядели какими-то чужими. Откуда они у него? Он же еще ни разу не покупал себе обуви. Длительное размышление показало, что он вообще себе никаких покупок не делал. Так откуда же ботинки?
Он остановился перед витриной обувного магазина и уставился в нее. Странно. Совершенно необычное
Министр кивнул идущему навстречу ему человеку:
— Вы довольны экспортным бизнесом?
— Вам-то какое дело? — прозвучал ответ. — Я ищу полуботинки на резиновой подошве.
Министр осмотрелся по сторонам. Что здесь, собственно, происходит? Люди просто получают тут обувь или ждут, когда появится официант? Какой-то человек в белой униформе, вероятно, врач, подошел к министру и спросил его, чем он может ему помочь.
— Пришлите мне пару образцов, — благосклонно произнес министр и покинул магазин.
Снаружи, на улице он вдруг догадался, что его там попросту не узнали. И что он сам был неузнаваем. Мне следует почаще появляться в телевизоре, подумал министр. Было уже поздно. Может быть, стоит позвонить в канцелярию, чтобы ему выслали какое-нибудь транспортное средство или просто встретили. Позвонить. Но как это делается? И самое главное — где? Поблизости не видно ни одного телефона. Но даже если бы и было видно, он ведь не знает, как им пользоваться. Ведь это всегда делала его секретарша, которая как раз сегодня уехала в Хайфу, в какое-то семейное поселение. И кроме того, она все равно была бы в бюро, а не здесь, где, к тому же, нет телефона. Но вот — там, за стеклянной перегородкой — черный ящик — никакого сомнения: телефон.
Министр открыл дверь кабинки и снял трубку:
— Город, пожалуйста.
Ничего не происходит. Аппарат молчит. Снаружи маленький мальчик выразительным жестом показывает ему, что в ящик надо сначала что-то бросить. Ну, конечно, теперь он вспомнил. Он же председатель парламентского комитета по маркам и монетам. Он все это знает. Он заходит в ближайший магазин и просит телефонную марку.
— Это прачечная, — сообщают ему. — Марки с телефоном вы можете получить на почтамте.
Какой он путанный, этот мир. Министр ищет почтамт и видит на другой стороне улицы красный ящик на стене дома. Уж он-то знает, что это. В такие ящики люди кидают письма, которые перед этим пишут дома.
— Извините, — обращается он к даме, стоящей перед ним на перекрестке. — При каком свете следует переходить?
Он почти уверен, что его машина двигалась всегда на зеленый. Но относится ли это и к пешеходам? Поток людей, пришедший в движение, подхватывает его и переносит на другую сторону улицы. Там, прямо рядом с красным ящиком, он обнаруживает и почтамт, входит и обращается в первое же окошко:
— Пожалуйста, отправьте телеграмму в мое министерство, чтобы меня немедленно встретили.
— На самолете или на подводной лодке? — интересуется сидящий в окошке и на всякий случай закрывает его матовым стеклом.
Он просто ненормальный, думает министр и, пожав плечами, отходит. Рядом с почтамтом стоит газетный киоск. Оказывается, министру не так просто разобраться в этой массе газет без отмеченных статей. В газетах на его рабочем столе все статьи, которые ему следует прочитать, всегда были обведены.