А я люблю военных…
Шрифт:
Ох, что о том! Условия, в которых мы встретились, к роману совсем не располагали, и все же (на всякий случай) я произвела на него выгодное впечатление, высказав свое мнение на сторону вопроса, близкую его специальности.
— Софья Адамовна, вы правы, — согласился он, выразительно глядя на Владимира Владимировича и других членов группы, принимавших участие в разработке операции. — Закреплять на вашем теле или в вашей одежде радиомаяки, звуко и видиозаписывающие устройства и прочую милую мне технику, — непозволительный риск.
Судя по имеющейся у вас информации, противник располагает эффективными средствами обнаружения
— Но может быть вы все же что-то придумаете,.. — с кислой миной промямлил Владимир Владимирович, как я поняла, поставленный во главе всей группы и несущий особую ответственность за успех операции, которую я заранее обрекла на провал.
— Риск. Неоправданный риск, — безапелляционно заявил Геннадий Геннадиевич. — Вечная борьба защиты и нападения. Никогда нельзя с полной уверенностью сказать у кого аппаратура лучше, у нас или у противника. А тут как раз поступили сведения, что спецслужбы Израиля изобрели нечто такое… Кстати, в этой организации евреи есть?
Я развела руками:
— Где их сейчас нет? С точностью не скажу вам, что их нет и во мне, о БАГе и гадать не стоит.
Геннадий Геннадиевич укоризненно взглянул на Владимира Владимирович.
— Вот видите, — сказал он, — раз там есть евреи, тем более не стоит рисковать.
— Вы сильно осложнили нам работу, — уныло резюмировал Владимир Владимирович. — Придется увеличивать численность группы.
На такое сообщение я не могла не отреагировать.
— Какая прелесть! — радостно воскликнула я. — Появлюсь на Арбате в окружении двух десятков здоровенных молодых мужиков, — я изобразила восхищение, которое тут же сменилось тревогой: — Выберите, пожалуйста, покрасивей и помоложе. Если повезет и встречу кого-нибудь из подруг, так пускай все! Все умрут от зависти!
Владимир Владимирович не разделил ни моей радости, ни моей тревоги.
— Почему вы собрались гулять в окружении молодых мужиков? — апатично поинтересовался он.
Я ответила со всей, присущей мне искренностью:
— Потому что сама уже не девочка, и молодость будоражит мою густеющую кровь, стремительно гонит ее по венам, заставляет дерзать и куда-то стремиться!
Согласна, в речи моей есть некоторый излишек пафоса, но это еще не причина реагировать так зло, как это сделал Владимир Владимирович.
— Софья Адамовна! — прогремел он, внезапно лишившись всей своей вялости. — Если вы думаете, что государство тратит солидные суммы лишь для того, чтобы вы разгоняли свою густеющую кровь, дерзали и куда-то стремились, вынужден вас огорчить — вы глубоко заблуждаетесь!
Передать не могу, как была я изумлена, что и обнаружила своим живописным молчанием, однако Владимира Владимировича разозлило уже и это молчание.
— Да-да! — продолжал он греметь. — И не вытаращивайте на меня свои глупые глаза! Вы недооцениваете важности предстоящей операции! Учитывая вашу пустоту и никчемность, это неудивительно, но в ваших же интересах сконцентрироваться и отбросить легкомыслие. Уж пора бы в вашем возрасте! Блин! Приходится работать черт знает с кем! — и он в сердцах швырнул об пол шариковую ручку, хорошо, более тяжелых предметов поблизости не было.
Все остолбенели. На секунду и я тоже.
Ну?! Как вам такая речь?!
Бедные специалисты побледнели и покраснели одновременно, втянули головы в плечи и зажмурили глаза, потому что за короткое время
Владимир Владимирович еще молоток. Поразительно много выдержал. При всей моей симпатии к Геннадию Геннадиевичу скажу: он и сотой доли того не снес бы, что стоически претерпел Владимир Владимирович, поэтому я не обиделась, и не замкнулась, и не стала шантажировать, угрожая, что на Арбат не пойду. Я с жалостью посмотрела на Владимира Владимировича и ласково сказала:
— У вас был очень тяжелый день, а завтра будет еще тяжелей.
Владимир Владимирович дернулся как от удара хлыста, обвел окружающих тусклым взглядом и буркнул:
— Уж вы постараетесь.
Я снисходительно улыбнулась, а он поспешил обратиться к специалистам:
— С Софьей Адамовной все закончили?
Специалисты с панической поспешность затрясли головами:
— Все! Все!
— Тогда простимся с ней до завтра и займемся дальнейшей разработкой “операции”.
Владимир Владимирович осторожно, как ядовитую змею, как гюрзу, вывел меня из кабинета и… (о, чудо!) на прощание у порога поцеловал мою бледную руку.
Глава 10
Операцию назначили на десять утра. Лично мне предстояла работа не бей лежачего: всего лишь неспешным шагом прогуляться по Новому Арбату — от Арбатских ворот до “Дома книги” и обратно.
Туда и обратно, туда и обратно.
И так до тех пор, пока предполагаемый связной не заприметит меня и не вступит со мной в контакт.
Если принять во внимание, что такого связного никогда не существовало в природе, то ясное дело — гулять я собиралась до вечера, а если у тайно сопровождающих хватит терпения, то и до утра следующего дня. Насиделась я в камере, душа свободы запросила.
Владимир Владимирович в камере со мной не сидел, а потому наивно рассчитывал ненадолго на Новом Арбате задержаться. Я это поняла из тех инструкций, которые он усердно выдавал своим подчиненным.
— Всех! Каждого, кто задержит взгляд на Софье Адамовне, брать на заметку и сразу пускать в разработку! — накачивал он своих орлов.
“Судя по тому, что я женщина чрезвычайно видная и нагоняю на мужчин большой аппетит, работы у орлов сегодня будет невпроворот,” — подумала я и прямо во время инструктажа начала составлять в голове список тех мерзких людишек, которых хотела бы повстречать во время своей прогулки.
Очень хотелось увидеть на Новом Арбате своего родного муженька, желательно с его зазнобой! Вот бы крови попили им мои друзья: Владимир Владимирович и Геннадий Геннадиевич со товарищи. Уж отыгрались бы на этих предателях…
“Однако же встретиться могут и приличные люди, — встревожилась я. — Как им объяснишь, что не всегда полезно меня узнавать. Затаскают ведь. Грехов, должно быть, у каждого немеряно…”
Впрочем, глупые все мысли! Думать нужно было конечно о том, как слинять от своей охраны, но ничего путного в голову как назло не приходило. А ведь какие прекрасные мне создавались условия! После того, как со мной выйдут на контакт, Владимир Владимирович настаивал, чтобы я беспрекословно выполняла все указания связного!