«А» – значит алиби
Шрифт:
– Спасибо, – поблагодарила я.
– Да, вот еще что. Я дала номер твоего телефона в Лас-Вегасе паре людей, которые не пожелали оставить свои сообщения. Надеюсь, я правильно поступила. Ты ведь не просила меня вести с ними переговоры.
– Нет, все правильно, – успокоила я ее. – А ты, случайно, не знаешь, кто бы это мог быть?
– Мужчина и женщина, – ответила она беззаботно.
Придя в свой номер, я скинула туфли и позвонила в офис Чарли Скорсони, попав на Руфь.
– Насколько мне известно, он намеревался вернуться еще вчера вечером, – сказала она, – но не планировал
– Хорошо, но если не застану его дома, не сообщите ли вы ему, что я уже вернулась в Лос-Анджелес? Он знает, как со мной связаться.
– Передам, – согласилась она.
Другая телефонограмма была настоящей удачей. Судя по всему, Гарри Стейнберг, бухгалтер компании "Хейкрафт и Макнис", вернулся из Нью-Йорка несколько раньше запланированного срока и хотел встретиться со мной в пятницу днем, то есть уже сегодня. Я позвонила ему, и мы коротко побеседовали, договорившись о встрече у него через час. Затем связалась с миссис Гласс и сказала, что заеду к ним сразу после ужина. Мне оставалось сделать еще один звонок, но, не ожидая ничего хорошего от предстоящего разговора, я присела на край кровати и уставилась на телефон. В конце концов плюнула и все-таки позвонила своему коллеге в Лас-Вегас.
– О Господи, Кинси, – процедил он сквозь зубы, – лучше бы мне с тобой не связываться. Я даю тебе координаты Шарон Нэпьер, и почти сразу после этого находят ее труп.
По возможности коротко я обрисовала ему реальную ситуацию, но, похоже, это его не слишком успокоило. Да и меня, по правде говоря, тоже.
– Там кто-то побывал, – повторила я. – И пока нельзя сказать наверняка, что ее убили именно из-за меня.
– Так-то так, но мне надо как-то прикрыть свою задницу. Многие хорошо помнят, как я приставал к ним с расспросами относительно этой дамы, и вдруг ее обнаруживают с пулей в горле. Как по-твоему?
Я искренне повинилась перед ним и попросила держать меня в курсе событий. Судя по всему, ему не очень-то хотелось продолжать контакты со мной. Потом, быстро переодевшись и натянув юбку, чулки и туфли на каблуках, я отправилась в здание представительства компании "Авко" и поднялась на лифте, на десятый этаж. Меня не покидало чувство вины перед Шарон Нэпьер, донимая, словно неприятная кишечная колика. Как меня угораздило проспать эту встречу? Как вообще со мной такое могло случиться? Ей было известно что-то важное, и если бы я оказалась там вовремя, то могла бы уже делать какие-то выводы, а не сшиваться то здесь, то там – по сути дела, без определенной цели. Я шла по бутафорскому ранчо компании "Хейкрафт и Макнис", любуясь свисающими со стен нелепыми кукурузными початками, и продолжала нещадно бичевать себя.
Гарри Стейнберг оказался очень приятным человеком. На мой взгляд, ему слегка перевалило за тридцать. У него были курчавые темные волосы, темные глаза и небольшая щель между двумя передними зубами. Ростом около пяти футов десяти дюймов, он отличался довольно пышной комплекцией – его талию раздуло, словно хорошо взошедшее тесто.
– Вижу, вас заинтересовала моя талия, не так ли? – спросил он.
Я смущенно пожала плечами, подумав, уж не хочет ли Гарри услышать мои комментарии по этому поводу.
Он предложил мне стул и только после этого уселся сам за свой стол.
– Позвольте
– Что это?
– Отлично, – радостно заметил он. – Прекрасный ответ. Это я, когда весил триста десять фунтов. А сейчас всего-навсего двести шестнадцать.
– Вот это да, – протянула я с удивлением, снова взглянув на фотографию. Действительно, в прежние времена он был вылитая Орлетт, только переодетая в мужскую одежду.
Я просто балдею от всех этих фото типа "до и после" и рекламных призывов журнальчиков, где на одном снимке женщина – словно накачанная автомобильная шина, а на соседнем – вдруг красивая и стройная, как березка, будто потеря веса автоматически сделает вас очаровательной, точно фотомодель. Интересно, остался ли хоть кто-нибудь в Калифорнии, не поддавшийся этому самообману?
– Как же вам это удалось? – поинтересовалась я, возвращая снимок.
– Все дело в системе Скарсдейла, – объяснил он. – Чертовски противная штука. Я всего лишь разок нарушил режим – ну, от силы два. Однажды, когда весил триста пять фунтов. Помнится, тогда я не удержался на дне рождения и навалился на ватрушки и сырный пирог. А в другой вечер напился, когда меня разлюбила и бросила подружка. Поймите, при весе триста десять футов я не смел даже и мечтать о подруге. А когда она от меня ушла, просто взбесился. Правда, сейчас мы снова помирились, так что все обошлось. Мне еще надо будет сбросить фунтов двадцать пять, а после этого сделаю перерыв – только разгрузочная диета. А вы сами когда-нибудь сталкивались с системой Скарсдейла?
Как бы извиняясь за свое невежество, я покачала головой. У меня постепенно формировался комплекс полной непригодности – ни для Скарсдейла, ни для психотерапии.
– Итак, исключение алкоголя, – начал он. – Это очень жесткое условие. При разгрузочной диете вы можете себе позволить иногда лишь крошечный стаканчик белого вина, вот и все. Полагаю, свои первые пятьдесят фунтов я потерял именно по этой причине. В общем, полностью завязал с выпивкой. Просто удивительно, сколько лишнего веса дает алкоголь.
– На вас это очень хорошо отразилось, – отметила я.
– Я и в самом деле прекрасно себя чувствую, – согласился он. – Самочувствие – очень важная штука. Но оставим это. Итак, что бы вы хотели узнать о Либби Гласс? Секретарша в приемной сказала, что вы ею интересовались.
Я объяснила ему, кто я такая и почему интересуюсь обстоятельствами смерти Либби. Гарри внимательно все выслушал, лишь иногда задавая мелкие вопросы.
– Так что конкретно вы хотите услышать от меня? – спросил он в заключение.
– Как долго она занималась счетами Лоренса Файфа?
– Очень рад, что вы задали именно этот вопрос, поскольку, готовясь к вашему визиту, я кое-что просмотрел по этому пункту. Мы подняли ее финансовые отчеты примерно за год. Юридическая фирма Файфа и Скорсони сотрудничала с нами всего шесть месяцев. Даже немного меньше. Мы вводили все данные в компьютер, а Либби контролировала и приводила всю информацию в порядок, внося необходимые поправки. Надо сказать, она была очень квалифицированный бухгалтер. Чрезвычайно ответственная и по-настоящему трудолюбивая.