А. А. Алябьев
Шрифт:
Свет рампы «Лунная ночь» увидела лишь через год — 7 июня 1823 года в другом составе исполнителей. 21 июня опера была поставлена в Москве. Среди исполнителей корифеи русской сцены П. Булахов — ведущий тенор московской труппы, Н. Репина, М. Щепкин, недавно приглашенный на московскую сцену. Премьера прошла с большим успехом.
Несмотря на активную творческую деятельность, на растущую популярность и признание, композитор Алябьев продолжал военную службу.
В эти годы он являлся адъютантом генерала Н. М. Бороздина, командующего IV резервным кавалерийским корпусом. Хотя обязанности по службе поглощали много времени, его непосредственный начальник — большой любитель музыки, обладавший прекрасным голосом, — не препятствовал музыкальным занятиям подчиненного. Все более укреплялись дружеские
ОТСТАВКА
«Высочайшим повелением увольняется от службы за раной адъютант корпусного командира IV резервного кавалерийского корпуса, генерал-лейтенанта Бороздина 1-го, лейб-гвардии конно-егерского полка капитан Алябьев подполковником с мундиром и пенсионом полного жалованья»,— так гласил царский приказ от 14 ноября 1823 года.
Алябьев узнал об этом случайно, прочитав публикацию в газете «Русский инвалид, или Военные ведомости» от 23 ноября 1823 года.
Какие же обстоятельства связаны с этим, далеко не маловажным фактом биографии композитора?
Приказ об увольнении состоялся во время длительного отпуска, который Алябьев проводил в своем имении, в селе Никольском. Мотив увольнения — «за раной» — явно надуман: ранен был Алябьев в дрезденском сражении десять лет назад и на последствия ранения не жаловался.
К мысли об оставлении военной службы Алябьев, очевидно, обращался, побуждаемый к тому не только стремлением всецело посвятить себя творчеству, но и разделяя настроения передового русского офицерства, задыхавшегося в атмосфере аракчеевского режима.
Своеобразной формой протеста и одновременно поводом к увольнению были, например, демонстративные появления офицеров в «присутственных» местах в гражданском платье, что считалось грубейшим нарушением воинского устава, тем более для офицеров гвардии.
Именно за такой проступок — появление в театре во фраке — Алябьев подвергся ни более ни менее как месячному содержанию под стражей в Петропавловской крепости. Но это было в 1822 году, за год с лишним до отставки.
Стоит вспомнить в этой связи и любопытный инцидент, происшедший в театре, когда Алябьев и Грибоедов навлекли на себя недовольство московского полицмейстера Ровинского. В антракте состоялся следующий курьезный диалог между полицмейстером, сопровождаемым квартальным, и приятелями — театральными завсегдатаями.
Полицмейстер обратился к Грибоедову:
— Как ваша фамилия?
— А вам на что?
— Мне нужно знать.
— Я Грибоедов.
— Кузьмин, запиши! — приказывает полицмейстер квартальному. Тут же Грибоедов обращается к полицмейстеру:
— Ну, а ваша как фамилия?
— Это что за вопрос?
— Я хочу знать, кто вы такой.
— Я полицмейстер Ровинский!
— Алябьев, запиши! — «приказал» Грибоедов своему приятелю.
Мог ли тогда предположить Алябьев, что в сравнительно непродолжительном времени ему придется снова столкнуться с Ровинским при других, столь драматических для композитора обстоятельствах...
Возвращаясь к отставке Алябьева, приведем любопытную подробность. Тем же приказом, что и Алябьев, был уволен с военной службы и поэт-партизан генерал Денис Давыдов. Грибоедов и Чаадаев ушли в отставку еще раньше.
В чем же истинная причина подобного завершения военной карьеры Алябьева? Не здесь ли начинает наматываться клубок дальнейших жизненных перипетий композитора, уже тогда, очевидно, впавшего в немилость?
С выходом в отставку Алябьев развивает активную творческую деятельность. В 1824 году с Верстовским и Шольцем пишет музыку для водевиля Писарева «Учитель и ученик, или В чужом пиру похмелье», за ним следует водевиль «Проситель» (в соавторстве с Виельгорским, Верстовским, Шольцем). В том же году создает оперу-водевиль «Хлопотун, или Дело мастера боится», а в начале 1825 года — «Встречу дилижансов». Музыку к этим водевилям Алябьев написал в соавторстве
Широкое распространение получает и вокальная лирика Алябьева. Песни и романсы его все чаще издаются, притом в различных аранжировках: для фортепиано, гитары, для голоса в сопровождении хора и оркестра, для вокальных ансамблей и т. д.
Обращение к поэзии Жуковского показательно для складывающихся эстетических принципов Алябьева как художника романтической направленности. Романсы Алябьева на стихи Жуковского — один из наиболее ранних откликов русских музыкантов на поэзию провозвестника русского романтизма.
Вскоре появляется и первый пушкинский романс Алябьева «Слеза», вдохновленный лицейским стихотворением поэта (в лицее оно называлось «гусарское стихотворение»). Его относят к самому началу 20-х, если не к концу 10-х годов.
Творческая деятельность Алябьева приобретает широкий размах.
Признанный композитор театральной музыки, Алябьев занимает солидное положение среди мастеров этого жанра. Имя его упоминается рядом с А. Н. Верстовским. Сотрудничает Алябьев в сочинении музыки для некоторых опер-водевилей с такими авторитетными композиторами, как К. Кавос, Л. Маурер, Ф. Шольц. Он свой человек в театральном мире, постоянный посетитель и активный участник кружка А. А. Шаховского — драматурга, режиссера, родоначальника русского водевиля. Здесь собираются видные артисты, писатели, музыканты, драматурги, такие замечательные певцы, как Петр Булахов, ярко талантливая Надежда Репина, блистательно исполнявшая драматические и вокальные партии в алябьевских операх-водевилях; Николай Лавров, дебютировавший в прологе «Торжество муз», в создании музыки которого принимал участие Алябьев; Дарья Матвеевна Сабурова, исполнительница одной из ведущих партий в опере-водевиле «Деревенский философ»; замечательный комедийный актер Иван Сосницкий; один из выдающихся актеров московских театров Александр Матвеевич Сабуров и многие другие.
А. А. Алябьев
С романсами Алябьева связано начало блистательной артистической карьеры известного русского певца Александра Олимпиевича Бантышева, впоследствии популярного оперного артиста, участника различных дивертисментов и концертов. Заглавную роль в «Лунной ночи» исполнял великий русский актер Михаил Семенович Щепкин.
Алябьев — усердный посетитель и активный участник литературно-музыкальных кружков и салонов, этого примечательного явления литературной и художественной жизни России начала XIX века, сыгравшего ощутимую роль в культурной и политической жизни страны.
А. С. Грибоедов
Достаточно вспомнить основанный в 1818 году кружок декабристского направления под названием «Зеленая лампа». В орбиту прогрессивных влияний входил салон Нарышкиной, где бывал и читал стихи Рылеев. Типичным кружком реакционного направления была «Беседа любителей российского слова». Кружки становились очагами борьбы литературных направлений. Именно в эти годы возник ряд добровольных объединений, начиная с кружка царскосельского лицея, знаменитого «Арзамаса» [12] , салоны Брусиловых, Ф. Н. Толстого, А. Н. Оленина, «четверги» Грача, «пятницы» Воейкова, «среды» Кукольника, непременным участником которых был Глинка; салоны Елагина, В. Одоевского, 3. Волконской, Дельвига, Виельгорских и других. Редкое собрание обходилось без музыки. По словам П. А. Вяземского, «здесь соединялись представители большого света, молодежь и возраст зрелый...»
12
Борьба «Арзамаса» с «Беседой любителей российского слова» — характерное явление для литературно-эстетической полемики того времени.