А. А. Прокоп
Шрифт:
— Не вижу, где у тебя кастрюля.
— Там в верхнем ящике — ответил Степан и следом за своими же словами отправился на кухню.
Товарищ ещё не успел выбрать пробный для поиска ящик, как Степан сам достал необходимую кастрюлю, а затем взял с верха холодильника новую пачку сигарет. Снова зазвонил телефон.
— Нет, не знаю, что хотите, то и покупайте — ответил Степан и сразу нажал кнопку отбой.
Павел, по-хозяйски разместившись за столом, разливал в посуду коричневую жидкость виски, разбавляя её обычной кока-колой. Остальные сгорали от нетерпения, а Степан
— Степан ты, где там застрял — крикнул Павел.
— Пластинки получил? — спросил Степана тощий, когда тот присоединился к остальным и успел вместе с ними проглотить первую порцию пойла.
— Пришли на почту. Денег сейчас нет, истратил всё на другое — ответил Степан.
— Он шашку сегодня купил, настоящую казачью — прокомментировал болтливый по своей природе Павел.
Степан ничего не сказал на эту тему, а спустя пару секунд серьёзным тоном спросил Павла.
— А что Выдыш не приехал?
— Не знаю, он и не собирался. Странно мне показалось, что ты мне однажды выскажешь по матери, за этого Выдыша.
— Хотел высказать, но сейчас…
Степан не договорил, а через три минуты появился Борис, с ним в придачу были ещё двое человек.
— Креазотного сейчас видел. Носится на верхнем рынке, глаза вылупив. Сказал ему, чтобы приходил, но не с пустыми руками — сообщил Борис таким тоном, как будто приглашал Креазотного, не к Степану, а к себе домой.
Дальше своим ходом на первый план вступило шумное застолье, где разговор болтался, от одного к другому, не имея никакой четкой связи между темами. Множество бутылок поместились на небольшом по площади столе. Большая тарелка с пельменями уже успела один раз сменить свое содержимое. Табачный дым ползал по стенам и потолку, висел над разгоряченными головами споривших и просто смеющихся. Тональность повышалась с каждой порцией выпитого. Степан играл в этом, как обычно первую скрипку. Перекрикивал и ближних от себя и тех, кто был дальше. Очки в золотистой оправе постоянно спадали с его маленьких глазок, на такой же миниатюрный нос. Он поправлял их на место, тут же продолжал доказывать свою истину в последней инстанции. Напротив него сидел толстый мужчина с трех дневной щетиной, имевший, как и Павел, большую залысину. Звали его Николай и он в последнее время был главным оппонентом Степана в политических дебатах.
— Нет, ты не любишь родину! Я знаю, что не любишь, потому и разговор у нас такой.
— За что её любить? Нет, ты мне скажи, за какие такие достижения. Что она мне дала хорошего? — страстно не уступая Степану в громкости кричал Николай.
— Родина — одна! Понимаешь ты это, или нет? Одна — она! Какая бы не была — но она одна! Ты, что плохо живешь. Денег у тебя не хватает. Всё остальное тоже есть, так, кого хера вам надо! — наступал Степан, в очередной раз, теряя свои очки с положенного им места.
— А ты сам? Не очень что-то у тебя с материальным положением, а все рвёшь задницу на британский флаг за родину! — бил своими аргументами Николай.
— Чтобы родину любить ничего не нужно. Можно
Степан покраснел от напряжения. Жадно схватил стакан с выпивкой. На пороге комнаты появился Креазотный, но Степан, не обратив на него внимания, продолжил изливать наболевшее.
— Ничего у вас нет. Родины — нет! Врагов — нет! Всё хорошо, только тогда, когда деньги в карманах размножаются.
— А что в принципе в этом плохого — вмешался в разговор Сергей, который был самым уважаемым по статусу в этой компании, так как преподавал в местном университете.
Был он человеком либеральных взглядов, но имея спокойный характер и завидную выдержку, редко повышал голос, вступая в эмоциональные споры, которые так любил Степан.
— Плохого ничего, только не всё одними деньгами измеряется, а родина тем более — ответил Степан.
Креазотный по-прежнему стоял в проеме, лупал глазами и ждал, когда ему удастся вставить своё слово.
— Возьми стул в маленькой комнате, что стоишь — не выдержал Степан, обратившись к Креазотному.
— Степан там мужик какой-то, о тебе спрашивал — наконец-то дождавшись своей очереди, вымолвил Креазотный.
— Какой ещё мужик? — удивился Степан.
— Обычный, в джинсах водолазке. Примерно нашего возраста — пояснил Креазотный.
— А что он про меня спрашивал?
— Спросил: где Степан живет, высокий такой, светловолосый. Я конечно не сказал. Он ещё усмехнулся странно, может гопник какой?
Степан старательно пытался соображать, кто и зачем им интересуется. Затем решил просто плюнуть на это дело, но в это же время зазвонил телефон у Павла. Лицо Павла менялось, от степени радостного опьянения, до полной серьёзности, по мере выслушивания собеседника.
— Понял тебя — совсем уж мрачно произнёс Павел, снял свои очки, протер их платочком, вынутым из заднего кармана джинсов.
— Плохи дела — произнёс Павел и при этом акцентировано посмотрел на Степана. Степан сразу понял, что это плохо касается, в первую очередь его.
— Что случилось? — спросил Степан.
— Выдыш звонил — произнёс Павел.
— Это ещё кто? — спросил Борис, но ему никто не ответил.
Степан открыл рот, чтобы задать следующий вопрос. Только Павел опередил его, сказав суть случившегося.
— Деда Прохора, кто-то сегодня застрелил прямо в собственном доме.
— Это как? — Степан мгновенно побледнел.
— Не знаю, Выдыш сейчас сказал.
— Кто это такой? — вновь напомнил о себе Борис.
Он был уже сильно пьян. Плохо или, что точнее, совсем не соображал, о чём здесь и сейчас идёт речь.
— Давай включай казачьи песни — закричал Борис.
— Да подожди ты Боря, не до этого сейчас — пробурчал Степан, наливая себе спиртного.
— Здравствуйте господа. Всем хорошего настроения.
Никто из присутствующих не заметил, как в комнате появился незнакомый мужчина, которого совсем недавно и довольно точно описал Креазотный. Сам же Креазотный увидев недавнего собеседника, сидел с открытым ртом и смотрел на Степана, ожидая какой-то реакции от того.
— Здрасти — произнёс Степан.