А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
Шрифт:
Называется эта веселуха тренировкой по эвакуации личного состава через торпедные аппараты. А торпедный аппарат задуман вообще-то для других целей. А для этой вообще-то существует ВСУ, всплывающее спасательное устройство. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то его успешно использовал для спасения. И ИДА-59 – неплохая штука (индивидуальный дыхательный аппарат), особенно – баллон с кислородом, мечта взломщика сейфов, но изобретения и изготовления 1959 г. И во всем этом барахле, стуча коленками по острым углам и потея, надо всухую залезть в торпедный аппарат. Потом, судорожно вспоминая таблицу условных
Наконец, если все удачно, и напарник впереди не вышиб из тебя мозги свинцовой калошей, выплывай наверх, придерживаясь шкертика с узелками.
Вот этот самый шкертик как-то раз и прозвучал! Собственно, нужен он для того, чтобы сообразно с глубиной погружения отсчитывать по таблице, сколько на каком узелке надо повисеть ради соблюдения режима декомпрессии.
И когда начинается выход экипажа, то первым выходит один человек, толкая перед собой вьюшку с этим шкертиком. Вышел на улицу, вьюшку бросил, а кончик карабином надо зацепить за специальный рым. Это все довольно-таки трудно под водой сделать, да еще в темноте.
Ать-два, у солдата выходной, пуговицы в ряд! На флоте выходных почти не бывает, поэтому: экипажу построиться на плацу для следования в УТП.
Интендант, стоять! Куда побежал? Интендант срочно врет, не получается, поставлен в строй, пойдет первым за пререкания со старпомом.
А интендантом был Васька Г., в строю два десятка лет, и внешне – столько не живут, сколько он отслужил. Но никогда – ни разу! – ни в каких предосудительных тренировках не участвовал. И тут – на тебе, да еще первым.
А водичка забортная вообще-то достаточно непрозрачная штука, а тем более в темном и узком бассейне: разглядеть можно только копошение на дне, а судить о здоровье купальщика только по размеру пускаемых пузырей.
Начать тренировку!
Через минуток надцать всплыла вьюшка НЕРАЗМОТАННАЯ. Ну, у старпома привычная истерика из матных слов и невнятных угроз – сгною… прачка… в трубе… устрою… родишь…
Через еще пару минут интендант вылетел из бассейна как рыжая ракета, награжденная свинцовыми бахилами, пульс 200, зрачки во все очки, на губах пена, дергается внутри костюма и орет.
Оказалось, этот придурок начал на ощупь искать рым, присел на дне на корточки, но пристегнул не карабин с вьюшки, которая почему-то взяла и всплыла, а карабин с собственного пояса, чем и зафиксировал себя на глубине 10 метров в сидячей позе роденовского мыслителя, что для мичмана вообще-то принципиально непривычно. Но каков инстинкт к сохранению своей драгоценной жизни! – от шока усилием полусогнутых ног стальной карабин толщиной в палец был порван пополам!
А если б под руку фашист попался? Да в клочки бы ушел, в мусор, в пепел рисовой бумаги с иероглифом писца!
Кто сомневается в героизме подводника?
Нельзя в нем сомневаться, иначе количество внешне неглупых, хорошо образованных большей частью и даже симпатичных иногда мужчин, согласных залезть в железную трубу, припаркованную в краях, где птицы на лету от скуки дохнут,
Эпизод четвертый. Эротический с политическим флером
Вот о блестящем решении этой проблемы и разговор.
Послали как-то гидрографа на Кубу с визитом дружбы. А гидрограф, или иначе – белый пароход, на самом деле – корабль разведки штаба флота, и занимается по извилистой дороге по капиталистическим водам чуть ли не всеми видами разведки, изо всех сил прикидываясь улыбчивым рассеянным очкариком с сачком, эдакий Паганель с коммунистическим приветом.
Ну, как положено, на борту десяток адмиральцев на предмет отдыха – не тратить же отпуск, да и за железный занавес им иначе дороги почти нет. А по радиокосмической разведке прихватили старлея Маркони (фамилию уж не помню), камчатского холостяка-подводника. В принципе, радистов всех кличут Маркони, добавляя «с экипажа такого-то».
Поход получился замечательным во всех смыслах, судя по отчетам заинтересованных служб, погода не подвела, снабженцы явили чудеса боевой подготовки и политического самосознания. По прибытии в конечный пункт объявили сход по принятым тогда правилам – пять человек в белой парадно-выходной форме на одного старшего офицера. В братские социалистические бары не заходить, сестринские социалистические же бордели как бы не замечать вообще. Доктору и особисту держать наготове десятилитровые клизмы на случай тропических и капиталистических болезней.
Кстати, упомянутая белая парадка наряду с капразовской «шапкой с ручкой» – одно из самых примечательных изобретений Института военной одежды СССР. Шапка-то ладно, жандармы вон и посмешнее носят, но в 45 градусов жары тужурка и брюки из шерсти, пусть даже тонкой, пусть отличного советского качества… лучше промолчу, а то дамы не простят никогда! Причем даже в сухом состоянии через ткань брюк отлично просвечивают синие военно-морские УСТАВНЫЕ (вы что, это же Заграница, уставным должно быть ВСЕ) трусы, потертые на коленках.
Причем белую парадку надевают полным комплектом только раз в году и в единственном городе СССР – в Севастополе на День Флота. Если не считать обезьянские края филиалом совка.
Итак, очередная пятерка «пошла», как с парашютом вниз головой, на всякий случай хорошо поев, но превозмогая холодок в желудке. Через час пятерка, молотя копытами, с пеной принеслась обратно, понеся боевые потери и с тоской в дальнейшей судьбе. К полуночи Маркони на борт не явился, а явился он, приятно улыбаясь оторопевшему особисту, только в шесть утра, причем спать в экипаже, кроме адмиралов, по-моему, никто не ложился. Как? Невозвращенец! С военного корабля! И командования на борту – размером с полный штаб флота! И где? – на Кубе! Рыдайте, оставленные жены, приспустите флаг – покойник на борту, и неизвестно, сколько их числом грядет завтра после сеанса связи с Москвой!