А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
— Прямо «Люди в черном» какие-то, — восхитился я. — Если бы не знал, что кино и жизнь — разные вещи, то подумал бы, что вы сценаристов консультировали.
Нифонтов достал из нагрудного кармана легкого летнего пиджака черные очки, нацепил их на нос и смачно откусил огромный кусок от шаурмы.
— Да ладно? — недоверчиво посмотрел на него я. — Да ты гонишь?
Оперативник молчал, сопел, жевал. Впрочем, его серьезности хватило ненадолго.
— Само собой — кино, — рассмеялся он. — Хотя в чем-то и реалистичное. Но там все делается во имя чего-то высокого, а у нас простой и понятный расчет. Во-первых, такое существо, как Абрагим,
— Или как тот, кто выполнит грязную работу, — закончил я его мысль.
— И такое случается, — не стал отнекиваться Николай. — Почему нет? На взаимовыгодных условиях. Ешь шаурму, а то она остынет. Другой такой в Москве не найдешь, отвечаю.
— Вещь, — с восхищением заверил его я. — Я сюда, наверное, на обед каждый день стану ездить.
— Верю, — без тени шутки ответил оперативник. — Мы тоже иногда сюда специально заворачиваем, чтобы перекусить и узнать последние новости. Тут центр, а Абрагим, несмотря на свой диковатый внешний вид, очень и очень наблюдателен. И умен. А еще он отлично умеет слушать тех, кто здесь останавливается перекусить. Дело в том, что эта точка общепита некоторое время назад стала популярна среди тех, кто живет в Ночи. Не только у людей есть понятие «тренд», среди вашего брата оно тоже в чести. Так вот, неделю назад Абрагим сообщил мне, что в городе появился некто, здорово напугавший парочку молодых ведьм. Настолько, что те надумали покинуть Москву в ближайшее время, не желая случайно попасть под раздачу.
— Кощеево семя, — кивнул я, сморщившись.
— Мне подумалось так же, но догадка есть догадка, а я привык оперировать фактами. — Николай нахмурился. — Через пару дней я их получил. Неожиданно, скоропостижно и мучительно умерли все те, кто выжил в осенней операции по захвату этого ублюдка. Все, кроме Стаса. Его просто не было в Москве, он в командировку убыл, какого-то урку-гастролера в Красноярске вязать. Он вообще парень везучий, я давно это приметил.
— Жалко мужиков, — вздохнул я.
— Жалко, — подтвердил Николай. — Но зато и сомнений не осталось после этого.
Я же говорил, что главная слабость моего врага — излишняя гордыня. Не простил он тех, кто хотел ему зла, отомстил. Вот только это были государевы люди, а не обычные горожане, которых никто не считает. Нет, убийство последних, разумеется, трагедия, но — местного масштаба. Кроме родных и близких усопшего она особо никого не беспокоит. Скажем так — не более, чем это положено по штатной процедуре розыска злодеев. Найдут — найдут, не найдут… Ну, будет еще один «глухарь». Лиходеев много развелось, всех не переловишь.
Совсем другое дело — убийство тех, кто служит власти. Тут уже не уголовщина, тут посягательство на устои государственности, пусть даже и незначительное. Значит, землю носом рыть станут, и это мне на пользу. Глядишь, и найдут. Не факт, что схомутают, но потрепать могут. А если я про это заранее узнаю, так
Колдун один, а врагов у него теперь много. Как говорят в народе — если ты плюнешь в коллектив, то он утрется, если коллектив плюнет в тебя, ты утонешь.
— Если не секрет, ты чего телефонной беседой не ограничился? — поинтересовался я, отпив воды из пластикового стаканчика. — Давай, давай, мы с тобой не первый день знакомы. Коли позвал, значит, что-то предложить хочешь. Или попросить.
— Наши цели в очередной раз совпали, — не стал вилять Нифонтов. — Тебе этот красавец как гвоздь в пятке, нам тоже. Можно объединить усилия.
— Только «за», — отсалютовал стаканчиком ему я. — Если от меня что понадобится, просто скажи.
— В принципе, ничего такого нам не требуется. Но ты должен докладывать мне обо всем непонятном и необычном из числа того, что с тобой происходит, — деловито заявил Николай. — Даже если это какие-то мелочи, не заслуживающие внимания. Из мелочей, как правило, и складывается общая картина.
— Свежая и оригинальная мысль, — усмехнулся я. — Да не вопрос.
— Ну? — поторопил меня оперативник. — Или с тобой за последние дни ничего из ряда вон выходящего не произошло?
— С аджином познакомился, — показал я рукой на Абрагима. — Это как, подойдет?
— Саш, не смешно, — укоризненно произнес Нифонтов.
— Еще меня подрядили на кладбище сходить и у недавно умершего коммерца узнать, где он бумаги свои спрятал. Не знаю, насколько это подходит под понятие «необычное». Для нормального человека звучит как бред, для меня это будни. Правда, кладбище больно неудачное подвернулось.
— В смысле? — насторожился Нифонтов.
— Одно из центральных. То самое, на которое мы с Женькой в том году ходили. Тамошний Хозяин — тот еще… владыка мертвых. Чую, хлебну нынче ночью горячего.
— Отказался бы, — немного равнодушно посоветовал сотрапезник. — Или предложенная мзда настолько поразила твое воображение?
— И да, и нет, — уклончиво ответил я, практически из детского упрямства не желая признавать правоту оперативника. — Все сложно.
— Не доведет тебя семейство Ряжских до добра, — подытожил тот. — И себя самое, заметим, тоже. Нашли с кем в игры играть. Просто гимн идиотизму.
— Я им это пытался объяснить, но они меня слышать не желают.
Оперативник только рукой махнул на эти слова, давая понять, что говорить тут не о чем.
— С тобой сходить, что ли? — задумчиво спросил он у меня через пару минут молчания, как только доел остатки шаурмы. — На кладбище, имеется в виду.
— Плохая идея, — возразил я. — Тамошний Хозяин вашего брата сильно не любит, он сам это в прошлый раз сказал. Если мне не веришь, то у Мезенцевой спроси, она подтвердит. Кстати, как Женька? Сильно буянит?
— Совесть замучила? — усмехнулся Николай. — Как, как… Как обычно. Смотрит исподлобья, тихонько ругается, когда никто ее не видит, каждый день ходит в тир и игнорирует Вику как таковую. Что-то в ее рыжем котелке кипит и булькает, но что именно, пока непонятно. Рванет — разберемся.
— Главное, чтобы в эпицентре мирных граждан не оказалось, — опасливо заметил я. — Атомная бомба не выбирает цели.
— Боишься? — хихикнул Николай. — Правильно делаешь. Ты как те Ряжские — полез туда, куда не следует, а теперь надеешься, что расплачиваться за сделанное не придется.