А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
То ли у меня мания преследования, то ли я схожу с ума. Ну нельзя же везде видеть ловушки? Вот и сейчас — может, они не желают меня как-то использовать в личных целях, а просто хотят узнать у Кузьмы Петровича, где этот старый хрыч свою черную книгу спрятал? Что до «забудете раз и навсегда» — тоже ясно. Личные записи матерого колдуна штука серьезная, за нее, случается, молодые чернокнижники друг другу кишки выпускают. Но нет, внутри сразу же появилась уверенность в том, что это какой-то хитрый капкан.
Может, потому что это он и есть?
— Идет — кивнул я.
— И вот еще что… — Ровнин потер
— Тут наверняка ничего обещать не смогу — сразу же отозвался я — Раз на раз не приходится. Получится — пособлю. Но в целом — по ситуации.
— Ну разумеется — чуть укоризненно вздохнул Ровнин — Никто вас не собирается ни к чему принуждать. И вообще, Саша, что вы так зажаты? Зажаты-зажаты, я же вижу. Здесь у вас нет врагов, поверьте. И не водилось их среди нас никогда. Прямое подтверждение сказанному тот факт, что вы сидите в моем кабинете и пьете чай. Те, кого мы считаем своим неприятелем, не то, что тут не окажутся, они никогда не смогут даже войти в это здание. И уж точно наш домовой не станет тратить на них варенье из отдельских запасов. А вам он вон, три разных вида на стол поставил.
— Я тоже это заметил и даже офигел — подтвердил Нифонтов — Редкий случай, Саша, смею тебя заверить.
— Что еще? — задумался Олег Георгиевич — Данные по списку скоро будут, этот вопрос на моем личном контроле. Ну, а если появятся какие-то новости, связанные с буйством духов в Москве и области, то вы узнаете о подобных происшествиях сразу после нас.
— Ну, прямо по всем-то моментам меня информировать не надо — попросил я — Москва город немаленький, а область и того больше. Мало ли кто где проказничает?
— Разумеется — усмехнулся Ровнин — Речь идет о более-менее подходящих по событийной логике случаях. Не факт, что виновники событий окажутся теми самыми, которых мы все дружно ищем, но лучше перебдеть, чем недобдеть.
Ой, чую, в ближайшее время изрядно мне придется окунуться в мир призрачной столицы. Нифонтов тот еще жук, он своего не упустит.
Расстались мы совсем уж друзьями, по крайней мере внешне выглядело это именно так. Ну, а что — пусть будет. В данной ситуации худой мир точно лучше хорошей войны. Что до вопросов доверия друг к другу… Нет его. Ни у меня к ним, ни, полагаю, у них ко мне. Но, повторюсь, сейчас мы друг другу нужны, так что пусть все идет так, как идет.
А вот Абрагима я и впрямь всегда рад видеть. И обнялся по старинному восточному обычаю я с ним ни кривя душой ни разу, от чистого сердца.
— Хорошо, что зашел — пробасил аджин, потрепав меня по голове — Кушать станешь? Я сегодня самсу сделал.
— Ты еще спрашиваешь? — даже обиделся я — Конечно! И еще у меня к тебе один вопрос есть, практического характера. Ты все знаешь, может, подскажешь чего?
— Хорошо — пророкотал чернобородый гигант — Что знаю — расскажу.
Он усадил меня за стол, принес мне тарелку с тремя невероятно аппетитно выглядящими большими треугольниками, состоящими из хрусткого теста и сочного мяса, налил в две пиалы ароматного зеленого чаю, а после уселся напротив меня.
— Говори.
— Абрагим, есть одна женшина, которая умирает. Хорошая женщина, добрая
— Все умирают — повел могучим плечом аджин — Все смертны. Люди, и ведьмаки, плохие и хорошие. И даже такие, как я, когда-то приходят к вратам Судьбы.
— Это понятно — я отпил чаю, про себя восхитившись его вкусом. Не люблю зеленый чай, но тут прямо шедевр какой-то — Просто иногда хочется немного продлить дни отдельно взятым личностям. Без них этот мир станет чуточку серее, понимаешь?
— Не стоит отбирать у твоей Хозяйки то, что ей принадлежит по праву — погрозил мне пальцем аджин — Странно, что мне приходится именно тебе про такое говорить.
— И все-таки — я глянул на самсу и ощутил, как рот заполнился слюной — Просто из любопытства — ты слышал, чтобы кто-то смог помочь таким, как она?
— Слышал и видел — пророкотал хозяин шаурмячной — Давно, дома. Сам такого не делал, нет. Спорить с Судьбой или Смертью я никогда не стану из глубокого уважения. Не из страха, нет. Я никого не боюсь, создатель вырвал из моей сути это чувство. Но они старше меня, они великие.
— И кто взял на себя смелость спорить с великими? — уточнил я.
— Я знал одну старуху, которая много знала и умела — цокнув языком, ответил мне аджин — Она долго жила, сильная была. Потому что полукровка.
— Это как?
— Ее мать как-то уснула не там, где следовало, а проснулась от звона колокольчиков, висящих на одеждах джанголоса.
— Кого?
— Джанголоса. Он когда-то был человеком, но после доброй волей отрекся от души, приняв в себя сущность древнего демона. Его работа — стеречь места силы, те, что остались от великих царств прошлого, и не пускать туда людей. Но матери той старухи повезло, она была дивно красива, настолько, что джанголос отпустил ее с миром, взяв лишь кое-какую плату. Ты понимаешь, о чем я?
Аджин мне подмигнул, разразившись при этом хохотом, а после продолжил:
— В той старухе сплелись суть человека и демона, потому она много чего знала и мало чего боялась. Я видел, как она вылечила женщину, лба которой уже коснулась длань Вестника Судьбы. Но поверь, лучше бы дети дали той несчастной умереть. Ведь это они за не малую плату уговорили мыстан кемпир продлить жизнь их матери. Не желали с ней расставаться, причем против ее воли.
— И что эта мыстан сделала? — поторопил его я.
— Она влила в жилы той, кого взялась излечить, немного своей крови, дождалась, пока вена затворится, а после произнесла заклинание, которое от которого хворая словно загорелась изнутри. Мыстан кемпир повелевает многим и многими, и уж, конечно, она хозяйка своей крови. Знаешь, даже меня, вышедшего некогда из предвечного пламени, бросило в холод от криков той женщины, да. Кровь старухи выжгла болезнь, это правда, только пользы никакой в том не было. Женщина выздоровела телом, но навсегда рассталась с рассудком. В результате в выигрыше оказалась исключительно мыстан кемпир, ведь она получила хорошую плату за свою работу. И, пойми, я сейчас веду речь не от баранах или золоте. Ведьмак, никогда не стоит пробовать отобрать то, что принадлежит Судьбе или Смерти. Кроме беды и горя ты ничего не сможешь приобрести.