А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
— Чинопочитание — задумчиво произнесла Морана — Слово незнакомое, но красивое. Мне оно нравится. Хорошо ведьмак, я еще раз постараюсь запомнить, что ты не слуга мне и не ближник, а просто наемник, который служит тому, кто окует его меч золотом.
— Эк вас из стороны в сторону мотает-то, а! — покачал головой я — Прямо уж наемник! Скажите еще без чести и совести. Да ради правды, пока за все то, что я для вас сделал, особо ничего и не получил. Что мне перепало? Пара заклинаний, которые непонятно как использовать, да отметка ваша, которую никто, включая меня, не видит. Так что я не наемник,
— Ты — кто?
— Добрый человек, который по велению души пришел на помощь богине, очнувшейся после долгого сна. И который не собирается менять ее на кого-то другого, хотя возможность такая присутствует. Почему? Просто потому она ему нравится.
— Ой ли? — сморщила носик Морана — И кто же это тебя к себе на службу зовет?
— Пока никто. Но вы — здесь, там, в туманах, ползает другой представитель старославянского пантеона, значит где-то кто-то еще может появиться. У вас родни много было, так что кто знает? Но сразу повторюсь — я уже встал на вашу сторону, и менять ее на чью-то другую не собираюсь. По крайней мере до той поры, пока наши отношения сохраняют хоть какое-то подобие сердечности и взаимоуважения.
— Пусть будет так, ведьмак. Что же до награды… За тобой значился долг перед Марой, верно?
— Верно.
— Ты от него свободен. И с той душой, что по равнинам бродит, она тебе поможет нынче же. Я распоряжусь.
— За скорое исполнение моей просьбы — благодарю. Что до долга — тут нет. Я бил по рукам с вашей служанкой, это наше с ней дело и наши расчеты. Но за участие, за заботу тоже благодарствую.
Я, стараясь не засмеяться, приложил ладонь к правой стороне груди и поклонился. Господи, что древние богини, что нынешние чиновники — ведь одно и то же по сути. Все норовят в качестве награды либо что-то никому не нужное впихнуть, либо вообще оформить ее за чужой счет, чтобы за их показную щедрость третье лицо расплачивалось.
Генезис власти, однако, неподвластный времени.
Впрочем, у Мораны смягчающее обстоятельство все же есть. Ей щедрость показать хочется, а дать мне просто нечего. У нее же кроме короны да пня ни шиша за душой не имеется. Нет, еще есть дом, сундук, в нем книга, только до них поди, доберись. Покосилось жилище богини, подрасплылось, пока больше на морок туманный похоже, чем на комфортабельный терем.
— Твое дело — Морана недовольно искривила соболиную бровь — Я жалую, а ты уж принимай или нет.
— Богиня, повторюсь, я свой выбор сделал, потому никуда от вас не денусь. Поверьте, это на самом деле так. Что же до всего остального… Слово ведьмака, я делаю все, что от меня зависит, не сижу, сложа руки. Время изменилось, люди изменились, отношение к ценности жизни изменилось, это все добавляет трудностей. Но я про вас всегда помню.
— Верю тебе, ведьмак — чуть смягчился голос Мораны — Потому вот тебе еще один мой дар. Подойди поближе.
Я выполнил ее просьбу. Она встала с трона-пня, сделала пару шагов, оказавшись со мной почти лицом к лицу. Вернее — шеей к лицу, ростом богиня была куда выше меня.
— Кое-кто из моих младших слуг пережил эти столетия, и по сей день обитает там, в вашем мире — Морана положила мне ладони на плечи — Их дом —
— А они — кто?
— Духи мелкие, что по недосмотру Рода и доброте его получили право на существование — пояснила Морана — Было их много, без числа. Какие-то в реки ушли, какие-то в леса, какие-то в жилища людские, близ печей греться. Эти вот ко мне прибились, а я уж их к делу приставила — метели крутить, окна вымораживать да сугробы наваливать. Я, вишь ты, ушла, а они, мелочь такая, остались.
Она приложила ладонь туда, где билось мое сердце, и я ощутил, как леденящий холод, обжигающий похлеще любого огня, проник ко мне в грудь и растекся по телу.
— Мороз перестал быть твоим врагом давно. Теперь и Зиме ты ближник, ведьмак. Цени это и не подведи меня.
— Ценю — серьезней некуда сказал я — Благодарю!
— А теперь ступай — легонько оттолкнула меня богиня — Тем более, что к тебе, как мне подсказывают, гостья пожаловала. И вот тебе совет напоследок — ты ей не верь. Она тебе не друг, никогда им не была и никогда не станет.
Земля уходит из-под ног, мир кружится вокруг своей оси, а я лечу куда-то туда, где неугасимым костром полыхает то ли его прошлое, то ли будущее.
Впрочем, конечной точкой, как и всегда в таких случаях, оказалась моя собственная постель. Да и куда я еще бы мог попасть из тех мест, где только что побывал?
А еще по квартире разливались трели дверного звонка. Похоже, что та моя гостья, о которой только что поведала Морана, ни скромничать, ни мудрить не стала. Она просто зажала кнопку пальцем, и ждала, когда ей откроют дверь.
— Это кто же у нас такой борзый? — спросил я, вставая с кровати. Вообще-то вопрос был адресован к Жанне, но ее дома не оказалось. Как видно, она отправилась на одну из своих магазинных прогулок. Характер у моей спутницы менялся, взгляды на жизнь тоже, но тяга к высокой моде и шоппингу, пусть даже вот такому, полувиртуальному, никуда не девалась.
— Так девка — сообщил Родька, молнией метнувшись в коридор и обратно — Молодая совсем, только что не сопливая. Одета срамно, но на гулящую не похожа, нет.
— Совсем интересно — хмыкнул я — Небось, адресом ошиблась.
— Отчего так?
— Родь, я уже вышел из той категории, в которой молодые и срамно одетые девки могли бы мной безвозмездно заинтересоваться. За деньги — да. А даром — это уже вряд ли.
— Наговариваешь ты на себя, хозяин — почесал ухо мой слуга — И потом — девки не только на годы смотрят, или на кошелек. Не-не-не! Вон, помнишь плясунью, которой ты ножку в немчих землях вылечил? Ей тоже годков было всего-ничего. И сладилось же все у вас, да хорошо так, с охами да вздохами. Жанна от злости тогда вообще из гостиницы сбёгла на три дня!