А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
Следующим был Матвей Серебряный (в миру Фроловцев), художник-метареалист. Я не очень разбираюсь в живописи, потому глянув в сети несколько рисунков упомянутой особы, благо сеть брала и тут, у заветного дуба. Глянул и понял — не мое. Возникало ощущение, что брал Серебряный аудиторию не столько художественными умениями, сколько тем, что тюбиков с красками не жалел, выдавливая их на холст щедро, от души. Что примечательно — на тот свет он отправился не сам, ему помогли. Тело с десятком ножевых ранений обнаружили как-то поутру за гаражами, которые стояли во дворе весьма престижного дома старой постройки, в котором как раз обитал художник. Полиция искала убийц со всем прилежанием, но, увы, оказалась бессильна.
За ним следовал Георгий Чхирхава, предприниматель. Ему тоже не повезло, он умер не своей смертью, но тут, правда, имелась предельная
Замыкал четверку все еще находящихся на свободе беглецов с кладбища Марк Аронович Левинсон, профессор, замдекана одного из московских престижных вузов, лауреат, член-корреспондент и прочая, прочая. Когда-то давно, еще в той стране, он успел поработать на оборонку, после принял участие в написании десятка весомых научных трудов, причем его фамилия на титульных листах соседствовала с именами великих, засветился в дюжине пусть второстепенных, но все же открытий, и вот так, потихоньку, помаленьку, занял свое место на научном Олимпе. И, надо думать, рассчитывал находиться там еще долго, только вот не получилось. Причем на тот свет этот светоч разума отправился прямо по классику — грешно и смешно. Помер наш член-корреспондент в самый ответственный момент, пребывая на молоденькой, но перспективной аспирантке. Сердце, надо думать, не выдержало того рвения, которое проявляла тянущаяся к науке девица. Само собой историю замяли, чтобы не бросать тень на научное сообщество и репутацию ВУЗа, по официальной версии Марка Ароновича хватил классический удар. Но шила в мешке не утаишь, потому в досье имелась подлинная причина смерти.
Вот так посмотришь — вроде люди как люди. Не лучше и не хуже остальных живущих на Земле. Ученый, художник, бизнесмен и чиновник — профессии нередкие, особенно в городах.
Но при этом я точно знаю — у каждого из них есть свой скелет в шкафу. Зубастый, страшный, кривой и косой. За каждым из этих благопристойных внешне граждан тянется не очень хороший, а то и просто-таки смрадный след, в противном случае не взял бы их колдун себе в подручные. Ему другие слуги не нужны, он собирал с кладбища всю гниль людскую.
Но именно в этом их слабость, что уже доказала другая четверка, та, которая покинула Землю навсегда. Смерть не стала обнулением или очищением для этих людей, напротив, она обнажила их внутреннюю суть, дав иллюзорную безнаказанность, происходящую из того, что теперь им вроде как нечего бояться или стесняться. Твори что хочешь, никто же с тебя ничего не спросит, хотя бы потому что никто тебя не видит и никогда не поймает.
Так что не могли и эти красавцы где-то да не наследить. Как я и говорил раньше — нужно только поискать.
Не знаю отчего, но наиболее перспективным направлением для разработки мне в данный момент виделась линия художника. Может, потому что у него единственного из всех причины смерти были неясны, может оттого, что живопись всегда тесно граничила с мистическим восприятием мира. Сколько книг про это написано — не сосчитаешь. Да что книг! Даже в сериалах эта тематика поднималась, и не раз. Ну, и потом — какая разница с кого начинать? Почему бы не с господина Серебряного?
К тому моменту, когда на полянку, где мы с лешим расположились, наползли синие сумерки, я узнал для себя много нового как о современной живописи, так и о нравах, царящих в богемной среде, связанной с этим видом искусства. Само собой, из официальных источников, вроде сайтов галерей и искусствоведческих энциклопедий, коих оказалось сильно немало, ничего особо интересного выловить не удалось. Ну, кроме того, что после смерти Матвея его полотна изрядно прибавили в цене и начали весьма бодро продаваться, причем какие-то картины даже за рубеж ушли. Нельзя сказать, что до того они висели без движения, нет-нет-нет. Спрос на творения Серебряного имелся, причем устойчивый, у него даже выставки проходили. И тем не менее его профессиональный статус изменился только посмертно, именно тогда он из категории «уже признанный мастер» перескочил в другую, более высокую, став наименоваться «безвременно ушедшим гением». Там же я выяснил, что, оказывается, в последние годы жизни господин Серебряный не только метареализмом баловался, он и вполне себе обычные картины стал писать. Ну, те, глядя на которые не надо гадать — то ли ее правильно повесили на стену,
А тут вон какая красота, все понятно — вот река, вот стога, вот московский двор, вот Жуков Георгий Константинович на фоне горящего рейхстага. Кстати, московский двор я бы даже у себя дома повесил, не значься напротив него цена в виде шестизначной цифры. Очень душевно получилось.
Но самое интересное, конечно же, находилось на форумах, посвящённых современной русской живописи. Ох, какую кучу информации я перелопатил, сколько нового узнал о тех, кто посвятил себя служению славной богине Клио. Почему ей? Древние греки не выделяли живопись в отдельный вид искусства, считая ее ремеслом, которое фиксирует настоящее для будущего. Ну, а за историю тогда отвечала именно Клио, потому все художники автоматически зачислялись в ее штат. Про это экскурсовод рассказывал в Афинах, вот я и запомнил.
Не стану врать, мой фигурант не являлся знаковой персоной, хотя свои пять посмертных минут славы он, конечно же, получил. Его смерть дня на два стала темой номер один для обсуждения на всех ресурсах, что я просмотрел. И вот оттуда я и выудил кое-какие интересные детали.
Оказывается, в свое время Матвей был замешан в не очень красивой истории, связанной с изготовлением репликов, то есть копий картин известных мастеров прошлого. В данном случае, правда, не слишком известных, но все же востребованных. То ли их продавали как подлинники, то ли еще что, но скандал вышел громкий, кого-то даже посадили, а по поводу Серебряного один человек сказал так: «Главное не это. Они знали, что занимаются полным дерьмом, но только Матвей делал это с огромным удовольствием. Мало того — он наверняка считал, что его копии превосходят оригинал, хоть любой из нас скажет, что это не так. Не удивлюсь, если лет через десять какие-то из них всплывут на аукционах без упоминания того, что это копия. С Матвейки станется».
Еще он очень некрасиво расставался с женами, которых у него насчитывалось аж четыре штуки. Каждую из них он выгонял из дома без копейки, а после сражался с ними в судах как лев. Впрочем, там еще те милашки, похоже, были. Их бывшего еще закопать не успели, а они друг с другом уже сошлись в бою за наследство, которое, к слову, даже не открылось к тому времени. Завещания Серебряный не оставил, как видно предполагая, что после начнется вот такая фигня. Подложил бывшим свинью. Хотя, может, и нет. Может просто не оставил и все. У нас до сих пор выражение посмертной воли не слишком распространено.
Само собой, я сразу заподозрил, что покойный живописец, вволю насмотрясь на бесчинства бывших, начнет их гробить, но нет. Все четверо живы, регулярно ходят в суды и, судя по страничкам в соцсетях, кошмарами не мучаются.
Живы и все его коллеги из числа тех, с, с кем Серебряный конфликтовал больше всего. Я потратил битый час на проверку, и убедился в том, что с ними все в порядке. Причем некоторые и после смерти Матвея продолжали утверждать, что он бездарь и сквалыга, каких свет не видывал. Впрочем, на то, что покойный был жаден до денег, в один голос утверждали все — и друзья, и враги.
Я чуял, что истина где-то рядом, что дело именно в деньгах, но никак не мог ухватить тот кончик ниточки, который позволит размотать мне этот клубок.
— Что, уже смерклось? — заворочался рядом со мной лесовик, а после чихнул — Вот и славно. Самое, значит, время, чтобы лиходеев навестить, которые мне всю плешь проели. Слышь, ведьмак?
— Слышу, слышу — пробормотал я, зацепившись взглядом за один любопытный пост — Пять секунд.
Очень интересное сообщение, я его как прочел, сразу испытал то чувство, которое, наверное, испытывают охотничьи собаки, встав на след.