А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
— Не стоит, — я положил ладонь на плечо Маринки, которая двинулась в сторону торговок. — Ни к чему тебе варенье, душа моя. Ты же сама вечно ноешь, что вес набрала, а там сахара знаешь сколько? У-у-у-у!
И снова ведьма уставилась на меня. Сама улыбается, а глаза злющие!
— У нас, баб, из-за вас, мужиков, жизнь всегда горькая. И чем дальше, тем хуже, — с вызовом заявила она. — Так дай девке хоть чутка ее подсластить. А ты его не слушай, внученька. Иди возьми вот вишенки да малинки. Ох, малинка у Михайловны до чего хороша! Хоть для души,
— Стой, — я сжал ладонь на плече соседки, не давая ей двинуться. — В машину садись. А варенья я потом тебе сам куплю, если ты уж так его хочешь откушать. Да и ехать нам пора.
— Марин, в машину сядь. — Стас, с его чутьем бойцового пса, моментально уловил перемены в моем голосе, выбросил на обочину окурок и закрыл багажник. — И правда, поехали. Дело к ночи, а мне еще отчеты писать.
Зря он ее имя назвал, но что теперь поделаешь. Впрочем, что стоит знание имени, если больше у этой бабки ничего нет? Плюс вряд ли она станет тратить силы на какую-то девчонку, даже ради того, чтобы насолить неизвестному ей ведьмаку. Попутно, при случае — конечно же. А целенаправленно — нет. Да и спрошу я с нее, случись что с моей приятельницей. Мы оба это знаем.
— Спасибо, — я протянул деньги Никитке, отряхивавшему руки. — Будь здоров.
— Зря, милая, зря. — Ведьма вернула банку на ее прежнее место. — Такого варенья ты больше нигде не сыщешь.
— Не сомневаюсь, — не удержался я от реплики. — Но ей не надо. Она на диете.
— А ты? — улыбки на лице ведьмы как не бывало, взгляд стал колючим, а черты лица резкими.
— А я сладкое не люблю. От него зубы болят.
Не знаю, ответила она мне что-то или нет. Я слушать не стал, забрался в салон машины, захлопнув за собой дверь, после чего Стас немедленно тронулся с места.
— Смолин, это что было? — осведомилась у меня Маринка. — А?
— Забота о твоем здоровье, — ответил я. — Сказано же — сладкое вредно. Плюс мало ли что там, в этой банке, внутри. Вдруг злобный ботулизм? Он в тебя ка-а-ак прыгнет!
— Саш, мозги мне не крути, — попросила соседка. — Ботулизм! Придумает тоже.
Нет там ботулизма в этой банке. Но есть какая-то другая дрянь, которая тебя если и не убьет, то жизнь испортит капитально. Может, неприятной хворью, может, еще чем. Но непременно.
Самое пакостное то, что раньше или позже эта бомба замедленного действия непременно взорвется. Продаст в один не слишком прекрасный день ничего не подозревающая Михайловна банку с этим вареньем кому-то из проезжающих мимо людей, те ее дома откроют, будут есть да нахваливать, а через какое-то время, когда на их головы посыплются несчастья, станут гадать, отчего оно так происходит. Может, даже кто-то из них скажет: «Нас словно кто-то проклял», не подозревая при этом, насколько недалек от истины.
А виновником всего этого, пусть и невольным, буду я. Это ведь мне ведьма хотела насвинячить. Интересно все же, кто ей из моих родичей по ведьмачьей линии так насолил, а? И чем.
—
— Пять секунд, — попросил я ее и показал телефон, который крайне своевременно дал о себе знать. — Сейчас отвечу на звонок и пообщаемся.
Носов. Интересно, чего ему надо? Впрочем, хорошо, что объявился, я бы его и сам сегодня попозже набрал.
— Александр, я себя не очень хорошо чувствую, — сразу, без приветствий, перешел к делу бизнесмен. — Приезжай немедленно. Да и еще кое о чем важном и неприятном пообщаться надо бы.
— Да и нет, — ответил я.
— Что «да» и что «нет»? — недовольно буркнул собеседник. — Будь любезен, выражайся яснее.
— То, что вы себя снова чувствуете так себе, — это нормально, — пояснил я.
— Ничего хорошего в этом не вижу.
— А я и не сказал «хорошо». Я сказал «нормально». У этих слов разные смысловые значения. Илья Николаевич, ваш организм сейчас работает в режиме батарейки. Чем более полно вы живете, тем быстрее кончится заряд. И не говорите, что я вас об этом не предупреждал. Что до «нет» — это просто нет. Я сегодня к вам не собирался, значит, и не приеду.
— То есть «не приеду»? — изумился бизнесмен.
— То и есть, — равнодушно продолжил я. — У меня сегодня был длинный и трудный день, потому никакого желания таскаться по гостям нет. Завтра, Илья Николаевич, все будет завтра. Обещаю, что вечером к вам загляну, тогда мы все обсудим. И ваше здоровье, и погоду, и природу.
— Александр, — в голосе олигарха громыхнули раскаты грома. Ну вот не привык он слышать отказы, особенно от лиц, социальное влияние и материальное состояние которых меньше, чем его собственное. — Послушай меня…
— Насчет ужина распорядитесь, — перебил я его. — Я бы вот шашлыков покушал. Карских. По ресторанам времени таскаться нет, а шашлычка хочется. С аджикой и всем таким.
Носов издал горловой звук, который смело можно было расценить как крайнюю степень недоумения, грозящего перейти в недовольство, потому я поступил с ним так же, как с недавней ведьмой, — просто не стал слушать. Тем более что ничего нового он мне все равно не скажет.
— Ты с кем так жестко? — полюбопытствовал Стас. — А?
— Да один старый хрен на мою голову свалился, — пояснил я, убирая телефон в карман. — Я ему услуги условно-медицинского характера оказываю. Отвары, припарки, мануальная терапия, то-се… Платит хорошо, нет проблем, но гонору у него больно много. Ну, этого, знаешь, я начальник, ты дурак. А мне подобных заморочек в недавнем банковском прошлом хватало, потому сейчас они мне на фиг не нужны. Вот и строю его время от времени.
— Смотри, такие деды обидчивые, — заметил Калинин. — Когда вылечится, возьмет да и закажет тебя какой-нибудь шпане малолетней. Ее в таких случаях, когда речь идет о поучить, чаще всего используют. От удара битой по башке сзади, знаешь ли, ни ствол, ни экстрасенсорные способности не спасут.