А.А.А.Е.(Роман приключений. Том II)
Шрифт:
— «Сегодня в Иокогаму прибудет пароход из СССР с продовольствием и медикаментами для потерпевших»… — сообщала газета.
Затем шли подробности о вошедшей в гавань американской эскадре, цифры о потерях, корреспонденции из Токио, целая полоса, посвященная липовому восстанию липовых корейцев и даже фельетоны и впечатления.
Среди перечисленных в газете жертв значились: французский консул, серия американских граждан, в число которых попал и Дикки, семейства английского и американского консулов, колония русских, живших на
Дикки заинтересовался только сообщением о прибытии советского парохода.
— Джико, — сказал он, складывая газету, — Джико, хочешь ли ты поехать в Советскую Республику?..
Глаза Джико показали, хочет он этого, или нет.
— От нас зависит, — продолжал Дикки, — попадем мы туда или останемся здесь. Мы должны попасть на пароход, понимаешь, должны, и никаких испанцев!
Вечером того же дня в гавань Иокогамы вошел пароход «Ленин».
Прекрасное судно, в пять тысяч тонн, до отказа нагруженное продовольствием. В трюме парохода, кроме пшеницы, находились мешки с сахаром, крупой и ящики с медикаментами.
Команда парохода — серьезные, бородатые, бритые, старые и молодые моряки, — расхаживала по палубе и ждала разрешения от властей города сдать в питательные пункты продовольствие и отдать концы.
По грязным, протухшим волнам затхлой гавани еще попадались вспухшие, противные тела и плавали обгорелые части барж и сампанов.
Справа гавань заняли американские военные суда.
Грандиозные серо-стальные, защитного цвета гиганты блестели в позолоте нежных лучей и воспевали мощь бронированного кулака Северной Америки.
С дальнобойных морских орудий, очевидно, умышленно, сняли колпаки и черные дула зло и нагло высовывались из бойниц. Бравые, щегольские американские матросы то и дело съезжали на берег.
Адмиральское судно гордо возвышалось у наспех починенного мола.
Адмирал принимал у себя на борту высшую местную власть и еще неизвестно, кто в настоящий момент диктовал и приказывал.
Иокогамский представитель подобострастно жал руку адмиралу и докладывал ему. Благодарил за оказанную помощь.
Через некоторое время, сверкая орудийными дырками, одна из единиц Тихоокеанской эскадры пришвартовалась к берегу и началась разгрузка консервированного продовольствия.
Над городом реяли американские самолеты. Пахло дядей Сэмом.
В Токио американский дипломатический представитель показывал министру иностранных дел свежее иллюстрированное издание «Нью-Йорк Таймса» и иокогамскую «Осаки-Шимбун».
— Мы настаиваем, — говорил он, — настаиваем! Вы видите, как прекрасно выглядят наши милые крейсера. Как пикантны эти воздушные стальные голубочки. А присмотритесь внимательно к этой затейливой тени на стволике этого кроткого дульца. Самые лучшие художники, так прекрасно исполняющие пресловутую Фудзи-Яму, никогда не смогут наложить таких естественных бликов.
А разве
Министр иностранных дел и дипломатический представитель подписали какую-то бумагу и какие-то новые очень ценные акции появились на Уолл-стрите.
Токио тоже хорошо потрясся. Его улицы очень мало напоминали снимки в каталогах Бюро путешествий агентства Кука.
«Ленин» вошел в залив Иеддо. «Ленин» подошел к берегу. «Ленин» ждал разрешения разгрузиться. Но на борту «Ленина» не сверкали стальные, дальнобойные, борт «Ленина» не был зашит в бронированную юбку, пароход «Ленин» пришел только с добрыми намерениями, и к министру иностранных дел в Токио не приходили затянутые в дипломатические смокинги шантажисты и не показывали хороших снимков в иллюстрированных приложениях.
«Ленин» скромно стоял в порту, дожидаясь разрешения помочь бедным, голодным, обескровленным людям.
Дикки и Сакаи пробирались по улицам юрода к гавани. Они шли, зорко всматриваясь в лица проходивших, и особенно внимательно оглядывали русских. Они уже знали, что «Ленин» готовится к разгрузке, и надеялись пробраться на борт парохода.
Они пришли к разрушенной пристани. На берегу работали по восстановлению мола, а по заливу скользили сампаны, нанятые для очистки гавани. Постепенно залив очищался от непролазной затхлой грязи. На рейде заманчиво блестели антенны и трубы военной эскадры и любопытные коммерческие суда англичан и французов, зашедших специально из интереса к катастрофе в иокогамский порт.
Много купцов, почуявших залах хорошей наживы, привезли на своих шхунах продовольствие. Они со злобой смотрели на благотворителей, сбивавших им цену.
— Видишь, вон там красный стяг!
— Вижу, — ответил Сакаи.
Они видели своими глазами судно, пришедшее оттуда.
Вовсе не нужно знать русский алфавит и русский язык, чтобы прочесть одно слово на всех наречиях мира, произносимое только двумя интонациями. Эти пять букв наполнили сердца Дикки и Сакаи неиссякаемой дружеской теплотой и железной энергией.
Они, загипнотизированные своей волей, шли прямо к стягу с серпом и молотом. Каждый шаг на метр приближал их к желанной цели.
На борту судна бритый худой капитан и представитель Владивостокского Комитета Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов думали о другом. Им казались очень подозрительными поведение и долгое молчание японских властей…
— Стойте, ваш пропуск! — коротконогий, одетый в хаки полицейский солдат преградил карабином дорогу.
Дикки и Сакаи повернулись и пошли назад. Они хорошо запомнили место, где стоял «Ленин».