А.Беляев Собрание сочинений в 8 томах.Том 2
Шрифт:
— Довольно! — вдруг закричал Энгельбрект. — Я не хочу больше оставаться в этой бандитской шайке!
— Это бунт. Вы знаете, что угрожает вам?
— Мерзавец! — вдруг проревел Энгельбрект. — Ты убил мою дочь, ты ужасом наполнил землю, ты… ты… — И вдруг, подняв руки, Энгельбрект бросился на Бэйли и начал душить его.
От Энгельбректа этого никто не ожидал. Несколько мгновений клевреты Бэйли сидели как окаменелые, потом вдруг всей гурьбой набросились на профессора. Я поспешил ему на помощь. Поднялась невообразимая свалка. Энгельбрект был необычайно сильным человеком. Мои кулаки также
От волнения он вновь начал бредить и исступленно выкрикивал:
— Долой! На Марс! На Луну… Конец мира! Сто тысяч фунтов стерлингов за грамм!
А Энгельбрект разбрасывал врагов, рвался к Бэйли и хрипел:
— Убью… растерзаю!
Силы наши истощались. Я крикнул Энгельбректу:
— Назад! Отступайте, или мы погибли…
Энгельбрект пришел немного в себя. Оглянувшись, он увидел, что положение безнадежно. Трое врагов валялись на полу, но остальные, вооружившись стульями, готовы были броситься в новую атаку.
В руках двоих уже сверкали дула автоматических револьверов.
Мы с Энгельбректом, бешено защищаясь, отступили к двери и побежали по коридору, преследуемые по пятам врагами. Завернув за угол, вскочили на площадку лифта, спустились этажом ниже. Еще несколько мгновений — и мы очутились недалеко от выводной трубы. Вход в нее оказался закрытым.
— Скорей! Сюда! — крикнул Энгельбрект, хорошо знавший расположение городка.
XX. ОБРЕЧЕННЫЕ
Мы вбежали в пещеру, смежную с трубой, и поспешили закрыть дверь.
Это было еще не оконченное отделкой помещение, в котором предполагалось хранить запасы сгущенного воздуха. Холодильники еще не были установлены, и в пещере была сносная температура. Временно здесь хранились запасные вагонетки и инструменты. Пещера не освещалась.
— Подвозите вагонетки! — скомандовал Энгельбрект, загораживая вход.
Мы подкатили к железной двери вагонетки, навалили на них кирки, лопаты, все, что оказалось под рукой и что могли нащупать в кромешной тьме. Вход был забаррикадирован.
— Так, — сказал профессор, окончив работу. — Здесь мы можем продержаться.
Шаги наших преследователей глухо доносились из-за двери.
Скоро мы услышали удары в дверь. Мы молчали. Через некоторое время удары прекратились, и все затихло. Убедились ли наши враги в невозможности открыть дверь или изменили план атаки, мы не знали, но рады были этой передышке. Мы едва стояли на ногах от усталости.
Энгельбрект лег в вагонетку и потянулся.
— Глупо вышло, — сказал он. — Выдержки не хватило. Такой уж у меня характер. Терпишь долго, а потом прорвется.
Он замолчал.
— Вы считаете меня соучастником преступлений мистера Бэйли? — заговорил он потом.
— Но ведь вы не могли… — поспешил я его успокоить.
— Нет, я мог. Я мог предупредить катастрофу, спасти людей, пожертвовав жизнью своей и жизнью дочери. Нелегко принести такую жертву. Но лучше погибнуть двум, чем тысячам, не правда ли?
— Зачем заниматься самобичеванием? — пожал я плечами.
— Это
Я промолчал. Энгельбрект, этот большой сильный человек, тяжело мучился и не мог уже таить своего горя.
— Но не подумайте обо мне слишком плохо, — сказал он. — Если я и виновен перед человечеством, то и наказан за то тяжко. Я ночи не спал в поисках выхода. Я искал способ пустить фабрику мистера Бэйли «на воздух», но так, чтобы это не вызвало катастрофы. Последнее время вы с Норой как раз работали над этим. Ваша совесть может быть спокойна: вы работали не на Бэйли, а против него. И опыты были очень удачны. Они подходили к концу. И если бы Нора не поспешила… Бедная девочка!.. Но я долго не мог разрешить задачу. Бывали дни, когда я приходил в отчаяние. И тогда я решал: сегодня должно все кончиться. Я убью Нору, потом Бэйли, а затем себя… Но когда Нора входила ко мне, сияющая свежестью и молодостью… Ах!.. — Энгельбрект тяжело вздохнул. — У меня не поднималась рука. Потом у Норы появилось недоверие ко мне. Разве я не видел этого страшного вопроса в ее глазах? Не преступник ли ее отец, человек, которого она так любила и в честности которого никогда не сомневалась?
Энгельбрект вдруг поднялся и сделал шаг ко мне:
— Умерла моя девочка. Мне очень трудно… Но, знаете, какая гигантская тяжесть спала с моей души! Кончилось «раздвоение личности»… Мы с вами обречены. Не о себе я теперь думаю. Я сожалею только об одном, что мне не удалось удушить бандита… Нас, вероятно, хотят уморить голодом. К счастью, они не могут нас заморозить. Впрочем, не все ли равно? Разве Нора не заморозила себя…
Смерть девушки сильно поразила и меня. Я любил ее и лишился в тот момент, когда узнал, что и она любит меня. Но на моей душе не было того тяжкого груза, который давил Энгельбректа. Притом я был молод, и мое настроение не могло быть так безнадежно, как у Энгельбректа. Мне хотелось жить.
— Скажите, а отсюда никак нельзя выйти на волю? — спросил я Энгельбректа.
Профессор был слишком погружен в свои мрачные думы, и мой вопрос не сразу дошел до его сознания.
— Выйти на волю? — наконец переспросил он. — Да, это нелегко. Вот эта стена выходит наружу.
— Так за чем дело стало? — сказал я. — У нас есть кирки. Правда, здесь совершенно темно, но мы можем работать впотьмах.
— Можем, — безучастно ответил Энгельбрект. — Но прежде чем мы пробьем скалу, мы сдохнем с голоду. Напрасный труд. Ложитесь, как я, и ждите спокойно смерти.
Но в мои расчеты вовсе не входило спокойно ожидать смерти. Отдохнув, я поднялся, ощупью разыскал кирку и подошел к стене.
Звенящие удары послышались во тьме.
— Не здесь, возьмите левее, — донесся голос Энгельбректа. — Там стена тоньше.
Я перешел на несколько шагов влево и приступил к работе.
Утомившись, я присел отдохнуть и услышал кряхтенье Энгельбректа и лязг железа — профессор спрыгнул с вагонетки.
— Я слишком устал, устал душою, чтобы долбить скалу ради спасения своей жизни. Но вы молоды и еще найдете свое счастье. Я должен помочь вам ради Норы…