Инженер Петра Великого 2
Шрифт:
Annotation
Инженер из XXI века попадает в тело подмастерья эпохи Петра I. Вокруг – грязь, тяжелый труд и война со шведами. А он просто хочет выжить и подняться.
Ах, да, еще прогрессорство... очень много прогрессорства!
Инженер Петра Великого — 2
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Пролог
Конец года подкрадывался незаметно, стылой мглой окутав строящийся на болотах город, который волей Петра Алексеевича Романова наречен был Санкт-Петербургом. Царь стоял у окна своего скромного, пахнущего свежей сосной домика, глядя на темную воду Невы, скованную первым, еще тонким льдом.
Тяжела ты, шапка Мономаха, ох, тяжела… Но не время сетовать. Время — гнать вперед, ломать старое, строить новое, пока есть силы и Божье попущение.
Он думал о России. Огромная, могучая, неповоротливая, закосневшая в старых привычках страна. Бояре спесивые, которым лишь бы брюхо набить да по старине жить, купцы жадные, вороватые, дьяки в приказах — медлительные, косные. А война идет! Кровь льется! Швед силен, дерзок, обучен по-европейски. А у нас? Бардак да разгильдяйство. Пушки рвутся, ружья осекаются, солдаты не обучены, командиры бестолковы. Под Нарвой какой срам приняли!
Довольно! Хватит!
Потому и город сей заложил здесь, на отшибе, на земле спорной, у самого моря. Не просто крепость — новая столица будет, это уже понимают некоторые! Окно в Европу прорубить, да не маленькое, а ворота целые! Дабы корабли голландские, англицкие, да немецкие сюда шли, чтобы науки и ремесла здесь приживались, чтобы дух иной, европейский, веял.
Петербург — не Москва. Петербург — это движение, это флот и армия новые, это Россия другая! Он даже имя городу дал такое, чтобы всем понятно было — не город, а град Святого Петра, апостола, ключ от рая державшего. А кто тут Петр? Он, царь! Стало быть, и ключ от будущего России — в его руках в новой будущей столице. Пущай пока болото топкое, пущай швед под боком зубами щелкает, а будет здесь город, какого Европа не видывала! Сюда он перенесет все нити управления страной, они сойдутся здесь, под его рукой, в городе, рожденном его волей. Подальше от московских боярских интриг. Будет порядок, будет система, будет расчет!
Город — это камни да люди. Камни положить можно. А вот люди… Люди разные. Есть толковые, есть сметливые, есть такие, что огонь в глазах, как у Данилыча, у Меншикова, или ум холодный, расчетливый, как у Брюса Якова Вилимовича. На таких и держится все. Им поручаешь — делают, грызут землю, добиваются. А есть — тьма! Лентяи, дураки, которым что воля, что неволя — все одно. Сидят, глазами лупают, ждут, пока им укажут, да и то норовят отвертеться, соврать, схалтурить. А то и хуже — которые противятся всему новому, шепчутся по углам, палки в колеса ставят. Им перемены не нужны, им спокойнее в своем болоте сидеть, пусть и гнилом. Вот где главная беда! Не швед страшнее — своя собственная косность, свое нежелание вперед идти.
И как же отрадно бывает, когда среди этой массы вдруг блеснет искра! Как с этим Петрухой Смирновым, фельдфебелем с Охтинского завода. Царь усмехнулся, вспоминая недавний визит. Приехал с Брюсом на его «чудо-машину» поглядеть. Думал —
У Петра аж руки тогда зачесались. Так хотелось самому к этому вороту встать, рычаги покрутить, почувствовать, как сверло в металл идет, как стружка сыпется. Он ведь сам и плотник, и токарь, и корабел — любит ремесло, любит, когда из дерева и железа вещь умная, полезная выходит. Но нельзя! Кругом соглядатаи. Шлаттер глазами хлопает, обер-мастер пыхтит, адъютанты стоят… Покажешь свой интерес чрезмерный — сразу шепоток пойдет: «Царь новой игрушке радуется». А то и хуже — прознают шведы раньше времени, что у нас тут затевается. Нет уж, надо вид делать строгий, деловой. Одобрил, приказал делать еще, денег пообещал — и довольно. Пусть работает мужик.
Но мысля та, о станке том, манила. Этож не машина. Это — другое мышление! Системное, как Брюс говорит. Не тяп-ляп, на глазок, а по расчету, по чертежу. Вот чего не хватает! Чтобы не одна пушка удачная вышла случайно, а тысячи! Чтобы не один мастер-золотые руки был, а система, которая любого обучит, как надо делать. Этот Смирнов, он, похоже, понимает это. И про окопы свои толковал, и про гранаты, и про картечь… Смотрит на всю войну целиком. Голова! Таких людей надо беречь. И двигать.
Но и глаз с них спускать нельзя. Не потому, что не доверяет. А потому, что вокруг — зависть, злоба, косность. Обязательно найдутся те, кому его успехи — как ножом по сердцу. Особливо те, кто вчера еще нос воротил от «подмастерья Петрушки», а сегодня видят, что он и чином обласкан, и самим Царем отмечен, и Брюс ему покровительствует. Зашипят, заскрежещут зубами. Начнут пакостить исподтишка. Как с тем углем было, или с деньгами фальшивыми, что ему подбросили. Брюс докладывал. Знает Петр эти порядки. Сам через такое проходил.
И пришла ему в голову мысль хитрая. Надо бы Брюсу шепнуть, или Орлову, что за Смирновым присматривает. Да не за ним самим следить — он мужик прямой, видать, не вор и не предатель. А следить за теми, кто вокруг него крутится. Кто ему мешает? Кто палки в колеса ставит? Кто материалы портит или задерживает? Кто слухи распускает? Вот! Кто мешает Смирнову делать государево дело — тот враг! Враг порядка нового, враг победы, враг России! Стало быть — и личный враг Царя Петра. Вот так, через этого умельца, можно и другую гниль выявить. Тех самых бояр спесивых, приказных вороватых, мастеров ленивых, что тянут страну назад, в болото старое. Пусть Смирнов работает, строит свой завод образцовый, станки свои ладит. А вокруг него незримая сеть будет сплетаться. И кто в нее попадется, пытаясь делу помешать — тому не сдобровать! Тут уж Петр спуску не даст. Рубить будет под корень!
Да, путь предстоит долгий. И война эта еще крови попьет немало, и город сей строить — не один год уйдет. И людей переделывать — самое трудное.
Но он, Петр, не отступит, слишком многое поставлено на карту, не его личная слава — будущее России. Чтобы стала она вровень с державами европейскими, да флот ее боялись, армию уважали, а слово ее — слушали. Ради этого он готов и на болотах город строить и старые порядки ломать через колено, и лентяев гнать, и вредителей — на дыбу. А таким, как Смирнов, — помогать, двигать, давать волю. Потому что за ними — будущее. За ними — та самая сильная Россия, которую он видел в своих мечтах.