А.Беляев. Собрание сочинений том 6
Шрифт:
— Не Хурьеф, а Гурьев, — поправил Бугаев. — И что же вы хотите делать?
— Консервы, — ответил Джим, издавая на гитаре заключительный аккорд.
— Мне указали этот город. Я не знал СССР. Но у вас здесь другая рыба, другие методы обработки. Надо переучиваться. Мне следовало бы ехать во Владивосток. Крабы — моя специальность. Но это снова длинный путь, а на поездку у меня уже нет средств.
— А другой специальности у вас нет? — спросил Бугаев.
Джим Джолли пожал плечами:
— Я работал в Чарлстоне на стройках. Когда кризис приостановил строительство, пришлось перейти в пищевую промышленность. Думал, что это вернее: люди
— А оказалось, что они могут перестать и есть? — усмехнувшись сказал Бугаев. У него был густой бас, и Джолли даже вздрогнул, когда Игнат внезапно громко спросил:
— Бетон замешивать умеете?
— Приходилось.
— Отлично, Джим, отлично! Вы будете бетонщиком. Мне писала Вера Колосова… Если вы будете мне аккомпанировать на вашей гитаре, Джолли, я могу вам продекламировать стихи-сказку о голубоглазой девушке, которая живет далеко-далеко, в полуночном краю. Она похожа на ледяную королеву. — Джим улыбнулся. — Но так как вы не играете, то я продолжаю говорить грубой прозой. Она инженер-строитель. И сейчас строит чудесное здание, в котором из полярного холода будут делать тепло и свет.
— Это тоже похоже на сказку, — сказал Джим.
— Когда вы ближе познакомитесь с нашей страной, вы увидите, что у нас немало таких сказок жизни. Да, так о Вере. Она мне писала, что у нее на стройке не хватает бетонщиков. Разрешите мне отвезти вас в подарок Вере Колосовой.
Джим рассмеялся.
— Боюсь, что она не поблагодарит вас за такой подарок. Я поеду с вами, товарищ Бугаев. Но мне хотелось бы знать, что это за ледяная страна и что это за волшебная фабрика для переработки холода в тепло.
— У нас еще будет время поговорить. Пока я должен предупредить об одном: это страна льда, холода, снежных бурь, мрака. После солнечной Флориды такая страна, быть может, покажется вам адом. Подумайте хорошенько.
— Оттуда идет почта в Америку?
— Ну, разумеется. Там есть и почта, и телеграф, и радио.
Джим хлопнул по ладони Бугаева своей ладонью.
— Значит, по рукам. Точка, — закончил Игнат по-русски.
Джим с интересом наблюдал маленькую кабину дирижабля. Джолли еще никогда не приходилось летать на дирижаблях. Внизу — койка Бугаева, над ней — подвесная койка Джима с высокой сеткой, как в детских кроватках. Стены обтянуты голубым дерматином с тиснеными цветами. Наружная стенка скошена к полу, в стене — низкое, но широкое окно. Занавески. У окна — небольшой столик, застланный белой скатертью, перед столом — два табурета из дюралевых труб. Ничего лишнего. Светло, тепло, пожалуй, даже жарко. Но не душно. На столике работает маленький пропеллер-освежитель. В углу жужжит вентилятор. Как в жаркий день на поле шмели и пчелы. И на фоне этого жужжания приятная музыка — вальс из оперы «Евгений Онегин». Радио… Клонит ко сну. Джим закрывает глаза и видит то густо-синие просторы Мексиканского залива, то гурьевские траулеры… а впереди его ожидает неведомая страна льдов и метелей, которых он не видал никогда в жизни…
Джим встряхнул головой и посмотрел в окно. Степь. Тень дирижабля бежит по земле. Уходит вдаль бесконечная вереница опор высоковольтной передачи. На горизонте блестит озеро, синеют леса. Дирижабль уже несколько дней летит низко над землей. Сколько сменилось картин за эти часы полета! Поля, безводные степи, леса, пустыни и снова леса. Чем дальше на север, тем их становится
В пустынях Средней Азии Джим видел множество солнечных и ветросиловых установок. Знойное, иссушающее солнце стало давать воду, вода рождает зелень лугов, сады, рощи, тени, прохладу. Не будет ничего удивительного и в том, если из холода они станут добывать тепло.
А дальше, на север, — леса. Сплошные сибирские леса. С ними, пожалуй, борьба труднее, чем с пустынями. Когда летишь над этими лесами, кажется, весь земной шар покрыт ими. Им нет ни начала, ни конца. Миллиарды деревьев заняли необозримые пространства и стоят на страже своих владений.
В небе летит аэроплан, за ним пять планеров на буксире. «Воздушный поезд». Вот один планер отцепился и снижается на лесную поляну. Он несет лесорубам почту, продовольствие… Уже много таких воздушных поездов видел Джим.
…Высоко в небе медленно движется цельнометаллический дирижабль «Циолковский», его моторы не работают. Он плывет по течению воздушной реки. Бугаев объяснил: «Безмоторный воздушный транспорт».
Радиомузыка кончилась. Стало слышнее шмелиное жужжание судовых пропеллеров и вентиляторов. Началась передача «последних новостей». Но Джим еще плохо понимает русский язык.
Джолли становится скучно. Он идет в кают-компанию.
Бугаев сидит у окна. Ворот белой рубашки расстегнут. На маленьком столе бумага, карандаши. Бугаев держит в руке радиотелефонную трубку, посматривает в окно, задает невидимым собеседникам вопросы, кого-то бранит, быстро записывает ответы.
Бугаев видит Джима, кивает головой и спрашивает:
— Кофе хочешь? — Они уже на «ты».
— Благодарю, я завтракал, — отвечает Джим.
Бугаев познакомил Джима с картой. Вот южная магистральная линия. Она идет от Эльбы до Чарджуя прямо на юг, затем сворачивает на восток — Ташкент, Чирчик, Нарын, Алма-Ата; затем идет на северо-восток — на Иртыш, Бийск, Красноярск, Илим — и оттуда на восток — на Зею, Селенджу, Бурею, Пермскую, Совгавань, берега Тихого океана…
— А вот северная линия: Тюмень, Омск, Новосибирск, Красноярск. Выше, севернее этой линии, находятся лишь отдельные станции. Указываю наиболее северные — Тобольск, Вилюйск, Якутск, Алдан, Колыма. А дальше… Дальше белое пятно. Неосвоенная пустыня. Тундра. Тайга. Несметные спящие богатства.
— Мы ведем на Арктику наступление с юга и штурмуем ее ледоколами со стороны Ледовитого океана. Ведь Арктика — это «мастерская погоды». Метеорологи только тогда смогут безошибочно предсказывать погоду, когда вся Арктика покроется сетью радио- и метеостанций. Арктика — это страна несметных и еще почти не изведанных богатств. Мы только приоткрыли арктический сундук и уже нашли апатиты, железную руду, уголь, графит, нефть, цветные металлы, торф, сланцы и прочее и прочее, притом в таких количествах, которые изменяют все наши представления о мировых запасах полезных ископаемых. А ее бесконечные леса? А неисчислимое количество морского зверя и рыбы полярных морей, рек, озер? А пушные богатства лесов? А бесчисленные стада диких оленей?