А.К. Удар, направленный на себя
Шрифт:
— Почему кому-то всегда тяжелее всех остальных…
Вернувшись в квартиру, Ада снова увидела эти лица, полные тревоги, непонимания и желания доказать, что этот мир еще не до конца погряз во лжи и бесконечных преступлениях.
— У нас новости, ты должна это послушать.
Адалинда присела на край дивана и принялась прослушивать запись звонка, сделанного в участок около получаса назад. Софи уже работала над поисками места откуда звонили.
"— Я хочу заявить о пропаже дочери. Ее зовут Абигейл Рортман. Она пропала 27
— Мэм, вы…
И гудки…"
— Кто принял звонок, Эмер?
— Я не уточнял, а какая разница кто ответил?
— Дело может быть и в звонившей, но проблема вовсе не в ней. 27 лет назад не пропадал этот ребенок, а утонул в нашем озере. Не дочь, а сын и звали мальчика Гейл Роттман, ему было 15. Тот, кто принял звонок — точно знал, что нужно говорить, но вопрос в том, что он делал в твоем участке в пик рабочего дня.
— Черт!
Эмер выскочил из дома и поехал на работу. А Софи в это время закончила поиск геолокации и передала ребятам готовый адрес — 105А, Роузманд.
— Ну что? В погоню за приключениями? Только на этот раз, давайте не будет разбрасывать незнакомые нам предметы. Хорошо?
Хенри вышел вперед, дав девочкам немного обдумать дальнейшее передвижение.
— Снова в деле?
— Он… Может немного не из тех, кто может помочь понять или разгадать головоломку, но меня он успокаивает.
— Не переживай. Я всегда знала, что однажды моя Софи встретит человека, который утихомирит ее пыл… — Адалинда слегка рассмеялась, им нужна была небольшая разгрузка и это действительно помогло.
— А мне всегда было интересно, кто усмирит твой.
Ехать пришлось довольно долго. Кто же мог знать, что это окажется не улица городка, а пригородный поселок с маленькими домиками вокруг большого озера Шелестор. Нужный дом был почти развалившимся, двери не закрывались, окна шатались от порывов ветра. На веранде сидел старый мужчина преклонных лет.
— Простите, мы немного заблудились.
— Софи решила не начинать разговор с упоминания умершей девочки. Зная, что Ада сразу спросит о ней — продумала разговор первой, давая подруге погрузиться во фразы мужчины, его поведение и манеры речи.
— Наверное, вы не туда свернули, детки.
— И вы единственный, кто с нами заговорил.
— Замерзли? Заходите — погреетесь, да отправитесь дальше, а дорогу то я покажу, не переживайте.
В доме было, на удивление, прибрано и тепло. Камин горел ярким оранжевым пламенем, мебель была подобрана исключительно в тон стен и пола и, кажется, была родом совсем не из этого времени. Аккуратные картины, вышитые из нюдовых нитей окружали внутренние стены дома.
— Садитесь. Устали же, я чай поставлю.
— Он милый.
— Он помешан, Софи. У него зрачки даже не двигаются. Глаза смотрят не на нас, а сквозь, руки дрожат, даже полотенце не в силах удержать.
— Класс, мы попали в старый, добрый, уютный — дурдом.
— Хенри!
— Ну а что?
— А вот и ваш чай!
— Здорово, спасибо. Ааа
— Я Дейл. Дейл Роттман, зовите меня просто дядюшка Ротти. Все в поселке меня так и называют.
— Дядюшка Ротти, мы благодарны вам за помощь и прием — Софи хотела казаться неравнодушной и стремилась показать это, даже своими движениями, ведь если Ада права, а она права, — такие люди, как он — не самые безопасные.
— Простите. — Бросила Адалинда, — Роттман. Вы дедушка мальчика, что…
— Отец, я его отец. Отец, отец, отец…
— Дядюшка Ротти, вы не переживайте так, всe в порядке, Ада просто не так выразила мысль.
— Отец, я его отец. Гейл, мой дорогой Гейл.
— Он был поздним ребенком, да? Из тех, кого не любили в округе, ведь вы наверняка баловали ребенка, долгожданный. Говорят, он утонул весенним утром, когда на озере стали таять ледники, а дети как раз начинали радоваться приходу тепла.
Хенри вспотел. Пот скатывался по его хладному лицу, а руки он запрятал в карман.
— Может быть не нужно? — Прошептал он, немного наклонившись к подругам.
— Тише. Дети бывают жестокими, верно? Мистер Роттман, посмотрите на меня, сделайте глубокий вдох и постарайтесь объяснить, кто звонил с вашего адреса в полицейский участок, с просьбой найти пропавшего ребенка?
— Не знаю, не знаю, я не знаю. Я отец, отец…
— Звонила женщина, утром, в районе 11.
— Женщина… Нет, не женщина, не могла, нет женщин, жену похоронил, похоронил той зимой… Шнурки… Не умею, не получается…
— Она завязывала ваши шнурки?
— Шнурки, да, руки не слушают…
— Мы включим запись, хорошо?
Хенри, не отрывая взгляда от мужчины, достал из кармана мобильный и открыл папку с записью разговора, после которого дядюшка Ротти вскочил и схватился за голову.
— Жена, жена, моя жена!
— Это голос вашей жены? — Софи встала с места и ухватила мужчину за рукав куртки, чтобы тот немного разжал голову в висках. — Но вы сказали, что ваша жена умерла той зимой.
Она обернулась на Аду и хотела было говорить, но…
— Знаю, ты думаешь, что он выжил из ума.
— Нам стоит уйти, дети разыгрались, и мальчик просто не смог справиться.
Склонив голову и накинув капюшон на хвост, — Адалинда двинулась к машине.
— Он совсем помешался, девочки. Если он и был уже с помутненным рассудком, то стало только хуже.
— Теряя ребёнка, теряешь всё… И сна лишишься и рассудка.
Ребята сели в машину и замолчали.
Через некоторое время после отъезда от дома Роттманов — позвонил Эмер и Адалинда включила громкую связь.