Абарат: Дни магии, ночи войны

Баркер Клайв

Приблизившись к своей цели, он, однако, думал не об этих сложностях, не о том, что скрывалось в пирамидах, и не о Ключе, который стоил ему таких усилий. Он думал о девочке, появившейся в Абарате потому, что на нее случайно наткнулся похититель Ключа и его преследователь. Другими словами, он думал о Кэнди Квокенбуш.

Кэнди Квокенбуш!

Даже имя у нее нелепое, сказал он себе. Но почему тогда он буквально одержим ею? Она здесь только потому, что так сложились обстоятельства. Почему же он никак не выкинет из головы ее глупое имя? Она была лишь девочкой

из всеми забытого городка Иноземья, однако непонятным образом завладела им полностью и целиком. И почему, когда он о ней думал, эти мысли сопровождались иными образами? Образами, которые глубоко тревожили его, вызывали боль, отвращение и стыд. Сцены яркого дня на острове Частного Случая, колокола, звонившие в праздник, и цветы, словно по какому-то невыразимому пониманию природы Часа, ставшие белыми для брачной церемонии…

— Отвратительно, — сказал он себе, поднимаясь по ступеням Пирамиды. — Она ничто. Ничто.

Остов услышал бормотание своего хозяина.

— Повелитель, — сказал он. — Вы в порядке?

Тлен посмотрел на него.

— У меня плохие сны, Основ, — сказал он. — Вот и все. Плохие сны.

— Но почему, Повелитель? — спросил Остов. — Вы — самый могущественный человек в Абарате. Что в этом мире может вас беспокоить? Как вы сами сказали, она — ничто.

— Откуда ты знаешь, о чем я говорил?

— Я просто предположил, что это та девочка. Я не прав?

— Нет, — проворчал Тлен. — Ты прав.

— Бабуля Ветошь наверняка могла бы разобраться с ней ради вас, — продолжал Остов, — если вы сами не хотите. Возможно, вы могли бы поделиться с ней своими опасениями.

— Я ничем не желаю делиться с этой женщиной.

— Но Повелитель, она ведь ваша бабушка. Она вас любит.

Тлен почувствовал раздражение.

— Моя бабка любит только себя, — ответил он.

— Может, если я ей скажу…

— О чем?

— О ваших снах. Она приготовит что-нибудь, что поможет вам уснуть.

Тлен издал резкий крик ярости и схватил Остова за горло, притянув так близко, что лицо Мендельсона вжалось во влажную поверхность воротника. Кошмары, скользившие в жидкости по ту сторону, подплыли на него посмотреть, тычась в стекло яркими мордами.

— Я тебя предупреждаю, Остов, — проговорил Тлен. — Если скажешь моей бабке хоть слово о плохих снах, твоя жизнь превратится в один из них.

Мендельсон старался освободиться из рук хозяина, отталкиваясь от Тлена здоровой ногой, в то время как деревянная ритмически дергалась в воздухе.

— Я… я… предан вам, господин, — всхлипывал Остов. — Клянусь всем темным, сеньор…

Так же быстро, как он схватил Остова, Тлен отпустил перепуганного мужчину. Тот упал, словно мешок с камнями, и растянулся на ступенях, выдавая свой ужас безошибочным запахом.

— Я бы тебя не убил, — легко сказал Тлен.

— Спасибо… спасибо, Принц, — пробормотал Остов, тем не менее, следя краем глаза за своим Повелителем, будто в любой момент на него мог пасть последний удар и прервать несчастную жизнь.

— Идем, — резко произнес Тлен. — Позволь показать, насколько я тебе доверяю. Вставай! Вставай же!

Остов поднялся

на ноги.

— Я дам тебе Ключ от пирамид, — произнес Тлен. — Ты удостоишься чести открыть мне дверь.

— Дверь?

— Дверь.

— Я?

— Ты.

Остов не слишком обрадовался. Кто знает, что скрывается по ту сторону? Но вряд ли он мог отказаться от предложения своего принца, особенно когда перед ним был Ключ, мерцающий и соблазнительный.

— Возьми, — сказал Тлен.

Остов глянул через плечо Тлена на Лимана Вола, тоже смотревшего на Ключ. Остов видел, как отчаянно он его хотел. Если бы Вол отважился, то выхватил бы Ключ из рук Тлена, бросился к двери и открыл ее, чтобы первым увидеть скрывающееся внутри пирамид.

— Удачи, — кисло произнес Вол.

Остов попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. Он подошел к двери, глубоко вздохнул и вставил Ключ в замок.

— Пора? — спросил он.

— Ключ у тебя, — ответил Тлен. — Сам решай.

Остов снова сделал глубокий вздох и повернул Ключ — по крайней мере, попытался. Но Ключ не шевелился. Ворча, Остов прислонился к двери, пытаясь провернуть Ключ силой.

— Нет, нет, нет! — рявкнул Тлен. — Ты его сломаешь, болван! Отойди от двери, живо!

Мендельсон мигом подчинился.

— Теперь успокойся, — сказал Тлен. — Пусть Ключ все сделает сам.

Остов кивнул и заковылял обратно. Он снова положил на него руку, и сейчас, хотя Остов едва надавил, Ключ повернулся. Удивленный и слегка испуганный, Остов отошел от двери. Ключ не только поворачивался, но еще и скользил внутрь, словно для того, чтобы никто не передумал. В ответ на его поворот вся область вокруг замка в радиусе фута начала двигаться и вращаться. Это был не просто механизм: по мере расширения эффекта из пирамиды начали исходить волны энергии, словно жар от кипящего котла. Дверь открывалась, и ее форма повторяла само здание, представляя собой огромный треугольник.

Из темноты проема наружу вырвался запах. Это не был запах умерших; это не был аромат специй, в которых их хоронили, или дух древности — сухой, тусклый аромат времени, что ушло и больше не вернется. Это был отвратительный запах чего-то очень живого. Но какое бы живое существо не содержало его в поте, слюне или слезах, никто из троих раньше с ним не сталкивался. Даже Тлен, давно знакомый с миром разложения, никогда не чуял ничего подобного. Со странной улыбкой на лице он вглядывался в темноту за дверью. Однако Мендельсон решил, что с него хватит.

— Я подожду на барже, — торопливо сказал он.

— Не подождешь, — Тлен ухватил его за воротник. — Я хочу познакомить вас с ними.

— С ними? — переспросил Лиман Вол. — То есть… их там много?

— Скоро узнаем, — ответил Повелитель Полуночи. — Ты умеешь считать, Остов?

— Да.

— Тогда иди и посчитай, — сказал Тлен и пинком толкнул своего слугу к двери.

— Погодите! — в ужасе возразил Остов. — Я не хочу идти туда один!

Но было поздно. Он уже переступил порог. Изнутри раздался немедленный ответ: сухой шум бесчисленного множества созданий, очнувшихся от своих беспозвоночных снов, потирающих жесткие, острые ноги, раскрывавших стебельчатые глаза…