Абарат: Дни магии, ночи войны
Шрифт:
— Она там, на носу. Вон, видишь?
Единственная победительница сегодняшних битв была не одна. В схватке выжили несколько швей и вместе с заплаточниками, избавившимися от тела Тлена, толпились вокруг нее. Женщины исполняли жуткую музыку: хор дисгармоничных голосов пел песню силы. Скоро ее цель стала ясна. Звук создавал ореол скользящих энергий, которые начали оборачивать Бабулю Ветошь с головы до ног.
— Она уходит, — сказал Финнеган и выдал целую речь на абаратском, в переводе которой Кэнди не нуждалась. Это были сплошные проклятия.
Песня-заклинание становилась все более негармоничной.
Финнеган посмотрел на Кэнди.
— Ты можешь ее остановить?
— Я?
— Ты ведь владеешь магией. Останови ее.
— Я не знаю, как.
— Прокляни, — сказал Финнеган таким тоном, будто абсолютно искренне, до глубины своей души желал, чтобы ведьма оказалась в аду.
— Если это кого-то успокоит, она не уйдет невредимой, — сказала Женева. — Я видела у нее раны. Тлен тоже ее достал.
Пение швей внезапно прекратилось. Как только они смолкли, вызванный ими поток закрутился внутрь и исчез, унеся с собой Бабулю Ветошь.
— Если справедливость существует, раны должны ее доконать, — мрачно заметил Хват.
— Сомневаюсь, что так оно будет, — проговорила Женева. — Но мы, конечно, можем надеяться на худшее.
56. Вниз
Когда Бабуля Ветошь исчезла, Полынь уступила отливу. Остатки палубы сломались, в воду рухнула последняя мачта, и после ее падения некогда могучее судно вздрогнуло и балка за балкой начало складываться в себя. Корабль тонул со звуком, похожим на вздох, вручая свои печальные останки объятиям Изабеллы, чьи воды тушили огонь. Всего за минуту море приняло остов корабля и утащило его с собой, оставив на поверхности лишь темные пятна грязи Тодо, пепел и мелкие обломки.
Один только Джон Змей нашел хорошие слова, уместные при таком мрачном зрелище.
— Это был великий корабль, — сказал он, — каким бы ужасным целям он не служил. Хват, отдай ему честь за всех нас. Мы должны проявить уважение. Он был славным, в своем роде.
Кэнди покосилась на Змея.
— Конечно, если ты не против, леди… — добавил он более вежливо, чем обычно.
— Нет. Пожалуйста. Хотя лично я рада, что его больше нет.
— Ты молодая, — тихо сказала Женева. — Смерть тебя не волнует, потому что ты не можешь представить, что такое когда-нибудь случится и с тобой.
Кэнди на мгновение задумалась.
— Думаю, я могу представить, — наконец, сказала она.
За ее спиной Билл внезапно разразился громкими криками.
— Вы посмотрите! Моя труба! Я же говорил, что так будет!
Кэнди обернулась и увидела, что под давлением корабля, тянувшегося отливом, труба начала трескаться.
— Неважно, папа. Мы ведь все равно переезжаем, — разумно заметил Дон
— Заткнись! Я твоего мнения не спрашивал!
— Я только сказал…
— И не спорь со мной! — заорал Билл.
Он замахнулся, намеревался ударить сына, однако на этот раз Дон не отступил, как раньше. Он стоял, с легким любопытством глядя на вымокшего отца.
Внезапно Билл осознал, что на него смотрит множество людей. Опустив руку, он повернулся к Мелиссе.
— Мы собираемся плыть на этой чертовой лодке? — спросил он.
Мелисса
— Что ты собираешься делать, Кэнди? — спросила она.
— Сперва мы доставим вас в безопасное сухое место, где можно остаться, пока вода не сойдет. Скоро сюда прибудет помощь.
— Да, я знаю. Но что потом? Что ты будешь делать после?
— Я останусь, — ответила Кэнди. — Поэтому я здесь. Пришло время вернуться домой.
На лице Мелиссы возникла улыбка облегчения.
— Милая, я так рада. Я так по тебе скучала. Боже, как я скучала!
— И я скучала по тебе, мама, — сказала Кэнди.
Они обняли друг друга и расплакались, словно только что встретились, а остальные старались делать вид, что не смотрят.
— Мама, почему ты мне ничего не сказала? — спросила Кэнди.
— Я не знала, как, — ответила Мелисса.
— О чем вы обе говорите? — требовательно спросил Билл Квокенбуш.
— Забудь об этом, Билл, — сказала Мелисса.
— Ну нет. Только не сейчас. Это какой-то сговор, да?
— Не глупи.
— Я не глуплю. Я тут единственный нормальный. — Он в ярости обрушился на абаратцев. — Только взгляните на этих уродов!
— Они не уроды, папа, — сказала Кэнди. — Они — мои друзья.
— Друзья? Эти? Да они даже не люди! — Он ткнул пальцем в братьев Джонов. — Как ты можешь называть его своим другом? — Затем он уставился на Финнегана. — Или эту… гадость. Что за извращенец! Черная кожа! Красные волосы! Зеленые глаза! Это же противоестественно! Я вас предупреждаю, всех вас. Убирайте свои жалкие задницы из этого штата прежде, чем сойдет вода, потому что это Цыптаун. Мы тут не водимся со всяким отребьем!
— Замолчи, папа, — произнесла Кэнди.
Она сказала это негромко, но громкость не требовалась. В ее голосе было нечто иное, что она слышала в нем и раньше: Билл оказался не настолько туп, чтобы это игнорировать. Он прекратил угрозы и в изумлении посмотрел на дочь. Нет, не в изумлении. В испуге. Впервые за свою жизнь Билл Квокенбуш немного боялся своей дочери. Кэнди увидела в его глазах страх, и помня то, что он говорил и делал все эти годы, на миг ощутила удовольствие.
— Слушай меня внимательно, — сказала она. — Потому что повторять я не буду. Это мои друзья. Они из…
Но продолжить она не успела. Раздался шум, труба раскололась, и на крышу и в воду обрушилась лавина кирпичей. Больше Лад Лимбо ничего не удерживало. Он затрещал и, покачиваясь, отправился вслед за уходящими водами Изабеллы.
— Внимание! — закричал Финнеган. — Хотим мы того или нет, корабль возвращается в Абарат.
Возникла паника и замешательство; все, кого прежде подняли на борт Лад Лимбо, начали вылезать. Они не представляли, куда направляется корабль; они знали только то, что не хотят на нем оставаться. Крыша дома 34 была хоть и непрочным убежищем, но, по крайней мере, этот адрес они знали. Люди толкались, ругались и напирали друг на друга, стремясь поскорее покинуть лодку.