Абель — Фишер
Шрифт:
В конце 1960-х Комитет госбезопасности направил в ЦК КПСС ходатайство о присвоении Конону Молодому и Вильяму Фишеру званий героев Советского Союза, но «серый кардинал» Суслов ходу ему не дал. И Абель, и Молодый об этом знали, но и пальцем не пошевелили, чтобы получить честно заслуженное.
В разговоре на эту тему Молодый припомнил давнюю историю об одном из князей Голицыных, впавшем в царскую немилость. Жил тот безвыездно в Крыму и прославился тем, что наладил производство игристого вина «Новый Свет», по вкусу не уступающего французскому шампанскому. Когда на конкурсе в Париже оно удостоилось Гран-при, у князя спросили о его отношениях с царем, на что тот ответил:
— Каково сказано — «унизить почестями и наградами»! — восхищался Молодый, и Абель согласно кивал головой.
Надолго запомнилось мне и еще одно характерное высказывание Молодого, которое полностью разделял и его старший товарищ:
— Разведчик не обладает ни сверхчутьем, ни сверхсилой. Агент 007 — субъект сугубо литературный. Таких в жизни не встретишь, они нашей профессии противопоказаны. Наша сила — в незаметности.
Однажды Молодый упомянул об эпизоде из своей карьеры нелегала. Обучался он в американской разведывательной школе в Швейцарии — кстати, я нигде и никогда подтверждений этому не встречал. Рассказ его сопровождался эпизодом прелюбопытным и поучительным.
— Недалеко от Базеля отправились мы, небольшая группа курсантов, отдохнуть на озеро. Среди нас были три англичанина, немец, датчанин, два ирландца и я — «канадец». И вдруг, слегка перед этим выпив, датчанин первым ринулся в воду и поплыл. Представьте себе — размашистыми саженками, как плавают только в России. Все мы молча стояли на берегу. Я был здорово расстроен: хорошо бы понял только я, хотя вряд ли… Или пронесет? Пикник закончился. Ни одного комментария к этому заплыву не последовало, но больше «датчанина» я никогда в своей жизни не видел.
Вот таким человеком был друг Абеля Конон Трофимович Молодый. Ушел он из жизни рано и неожиданно, не дожив и до пятидесяти. Скончался от обширного инфаркта неподалеку от Обнинска, куда поехал с женой и друзьями за грибами.
Полковнику Мутовину я верю безоговорочно. Контрразведчик и писатель, он с тактом и достоинством отвечал на мои многочисленные вопросы об Абеле. Побывал я и в квартире Ивана Иосифовича в Краснодаре. Архиву его только позавидуешь. И меня не смущает, к примеру, то, что в личном деле Вильяма Генриховича Фишера никаких документов, подтверждающих контакт с Демьяновым, не сохранилось. Фишер возвратился в разведку в начале войны, в конце осени немцы стояли уже под Москвой, архивы и личные дела срочно вывозились в далекий сибирский город. И, если верить некоторым ушедшим ветеранам, далеко не все секретные бумаги сохранились: объяснение тому — кровавые чистки и определенная неразбериха в первые месяцы войны. Кое-что пропало, некоторые дела сознательно уничтожались. Так что, судя по всему, связка Демьянов — Фишер — Судоплатов существовала, да еще как действовала.
Хорошо известно и об отношениях Вильяма Фишера с Кононом Молодым, которые, при всей разнице их характеров, можно назвать дружбой. Несмотря на разницу в возрасте, два разведчика-нелегала со схожей судьбой общались тесно. Судьба свела их еще в Штатах, о чем пишет полковник Иван Мутовин, а в Москве после долгих лет тюрем они сошлись снова. Вместе консультировали создателей по существу первого фильма о внешней разведке «Мертвый сезон». Трудились в одном практически полностью закрытом управлении. В те годы общение его сотрудников даже с другими работниками органов не очень поощрялось, а два нелегала между собой — да, сколько угодно! О теплых отношениях своего отца с Молодым говорила мне и дочь Фишера Эвелина
Однако история с арестом юного диверсанта Молодого, заброшенного в немецкий тыл и освобожденного полковником абвера, под личиной которого скрывался Абель, вызывает у меня сомнения. Начну хотя бы с того, что в деле Вильяма Генриховича об этом ни намека. В СВР подтверждают, что Фишер участвовал в операции «Березино». Возможно, и в форме фашистского офицера. Но ведь действовали тогда наши разведчики на своей территории, а не в немецком тылу. И, откровенно говоря, исключительно сложно представить, что пусть и хорошо знавшему немецкий Фишеру удалось такое перевоплощение в полковника абвера.
Своими сомнениями поделился с сыном Молодого — Трофимом Кононовичем. Офицер КГБ в отставке, он с журналистом и подполковником внешней разведки Леонидом Колосовым выпустил книгу об отце. Об эпизоде с ударом кованым сапогом по копчику в ней ни слова. Беседа наша была долгой. Трофим Молодый поведал о многом. Да, его отец действительно был фронтовым разведчиком, ходил к немцам и не раз приводил «языков». Но чтобы его, совсем молодого тогда парня, забрасывали «на ту сторону» с парашютом — нет, такого Трофим никогда не слышал ни от отца, ни от его фронтовых друзей, с которыми Конон Трофимович поддерживал после возвращения из тюрем ее величества отношения самые добрые.
Откуда же тогда эта история с пленением Молодого и полковником из абвера? Лонсдейл любил мистификации — даже в его изданной за границей еще во время отсидки книге намеренно замешано немало вымышленного и неправдоподобного. Но почему вместе с ним играл в эту игру и совсем не склонный к розыгрышам Абель? Да и удары сапогом по копчику — не в его стиле. Вероятно, загадку уже никогда не разгадать…
Зато Трофим Кононович подтвердил: дружба между двумя самыми, наверное, знаменитыми нелегалами была крепкая. И в последние минуты жизни его отца именно Абель пытался прийти на помощь Молодому. Внезапная смерть Конона Трофимовича описана не раз: нагнулся за грибом и умер. Не совсем так — о подробностях Трофиму рассказывала его мама…
Под Обнинск Конон и жена Галина отправились с другой супружеской парой на чужой «Волге». Добрались до места, перекусили без особых возлияний на лесной полянке и собрались за грибами. Внезапно Конону Трофимовичу стало плохо. Ясно, что сердце, но инфаркт ли, инсульт? Поехали в ближайший поселок, с трудом нашли телефон. Хотели звонить в спецуправление, к которому был приписан Конон Трофимович, но Галина помнила единственный номер — домашний телефон Абеля. Был выходной день, он оказался дома. Страшно разволновался, но тотчас принялся звонить на работу, вызывать машину с врачами. Молодого тем временем поместили в местную больницу, где поставили диагноз: обширный инфаркт. Машина с врачами из спецуправления приехала, когда Молодый уже скончался…
А теперь после этого моего очередного отступления вновь передаю слово полковнику Ивану Иосифовичу Мутовину.
Впервые о зомбировании, в ту пору малоизвестном и совсем непонятном, я услышал от Абеля. Познакомился он с неким Геслером, доктором по специальности. Врачом мистер Геслер оказался необычным — служил он в Центральном разведывательном управлении, куда пригласил его сам директор
Аллен Даллес. Геслер был назначен заместителем директора и руководил всеми работами по психологическим исследованиям и психообработке. Это под его началом разрабатывались модели психологического воздействия на вооруженные силы и гражданское население государств — потенциальных противников США.