Абхазская повесть

Соколов Борис Вадимович

– Не кричите! – услышала она свистящий шепот.

– Что вам нужно?

– Постойте спокойно, я не собираюсь за вами ухаживать. – В голосе Майсурадзе послышалась явная угроза.

– Меня срочно вызвали в больницу, – начала она.

– Вас вызвал я. Иначе вас трудно вечером вытащить из дому. Слушайте внимательно. Мужу, да и вам грозит опасность!

Теперь Елена уж не сопротивлялась, не пыталась бежать. Ей вспомнился незнакомец, встреченный недавно возле дома. Что-то общее было у Майсурадзе с тем человеком.

– Вам нельзя доверять, потому что вы болтливы, – продолжал Майсурадзе. – Но опасность слишком велика, и у нас мало времени.

– Болтлива? – стараясь быть спокойной, удивилась Елена.

– Да,

болтливы и, видимо, легкомысленны, – продолжал Майсурадзе. – С вами разговаривали, предупредили, чтобы вы никому не говорили об этом. А вы сейчас же все рассказали мужу и по его указанию бегали в ГПУ.

«Так вот в чем дело! – подумала она. – Значит, прав Федор, что врагов еще много. Того человека она не знает, но этот…»

– Что вы рассказали мужу и что говорили в ГПУ? – продолжал допрашивать Майсурадзе. Теперь он был не заискивающий, не вкрадчивый, как в поезде, нет, жестокий, чужой, угрожающий. Так вот какие бывают враги! А она-то думала, что у них хищные, полуприкрытые масками плакатные лица шпионов и вредителей. Елена чувствовала, как в ее душе растет презрение и ненависть к этим людям с двойными лицами, фразами и поступками.

– Что же вы рассказали вашему мужу? – как сквозь сон, услышала она настойчивый голос Майсурадзе.

– Что вам надо от меня? – крикнула она.

– Она смеется над нами, – произнес кто-то сзади. Елена обернулась и увидела загородившую ей дорогу большую темную фигуру. И тогда со вспыхнувшей яростью, уже не владея собой, она закричала и бросилась бежать, бежать к свету, к людям, чтобы рассказать им, предупредить об опасности. Она услышала за собой топот, площадную брань и визгливый крик: «Кончай ее!» И сейчас же грянул выстрел, за ним второй, третий. Она почувствовала удар, перед глазами вспыхнуло и погасло огненно-яркое, ослепительное пламя.

В это же мгновенье из темноты выскочила огромная собака, бросилась на Майсурадзе и опрокинула его на землю. Острые клыки впились в руку. Убийца вскочил и в упор выстрелил. Овчарка взвизгнула и тяжело свалилась на траву.

41

В середине августа прошли проливные дожди. Сплошные потоки воды обрушились на побережье. Сразу потемнело и похолодало. Со склонов гор к морю медленно сползали огромные массы разжиженной земли вместе с цветами, виноградниками и кустами табака. Погибали плоды тяжелого труда тысяч людей. Бедствие росло и ширилось. Шоссе, проходившее вдоль берега моря, не остановило оползней. Реки вышли из берегов. Сообщение между селениями и городами было прервано. Единственным видом транспорта остались буйволы, флегматично двигавшиеся по этому бездорожью. Море, еще несколько дней назад спокойное и синее, теперь побурело и огромными валами тяжело бухало о гранитные парапеты. Только крайняя необходимость заставляла человека покидать свое жилье, мокнуть, скользить, вязнуть, с трудом передвигать ноги. Непогода остановила и железнодорожное движение. Скорый поезд из Москвы, не дойдя двадцати километров до Сочи, застрял в районе селения Нижнее Лоо. Огромные глыбы известняка, нависавшие над дорогой, обрушились и завалили железнодорожное полотно. Пассажиры отсиживались в вагонах, «забивали козла», играли в карты и в шахматы; уныло бродили по составу и, кляня непрестанно льющий дождь, жадно прислушивались ко все растущим слухам.

Осмотрев камни, преградишие путь, и переговорив с главным кондуктором, Березовский убедился, что помощи дождешься не скоро, и решил вместе с сопровождающим его сотрудником пешком пройти полтора-два километра до станции Лоо, оттуда связаться по телефону с Сочи и любым способом добраться до Сухума. Надо было торопиться. Допросы Тавокина, Капитонова и других помогли окончательно установить наличие в Абхазии хорошо законспирированной антисоветской организации, тесно связанной с московским

центром. ОГПУ теперь располагало точным списком участников контрреволюционного подполья и конкретными фактами их преступной деятельности. Судя по последним сообщениям из Сухума, вражеские элементы активизировали свою деятельность, и Березовский отправился в Абхазию, чтобы руководить операцией по ликвидации затянувшегося дела «шакалов».

В один из этих же дождливых дней Пурцеладзе и Сандро были вызваны к Чиверадзе. Иван Александрович, всегда подтянутый и четкий, в последнее время чувствовал недомогание. Сутулясь, он дремал в своем кресле. Увидев вызванных, зябко повел плечами.

– Отдохнули?

Голос у Ивана Александровича немного хрипел. Чиверадзе протянул руку к коробке «Самсуна», достал папиросу, долго разминал табак пальцами, зажег спичку и закурил. Наблюдая за ним, Сандро заметил, что рука Чиверадзе дрожала – Ивана Александровича лихорадило. Сыроватый табак долго не раскуривался. Наконец, после нескольких глубоких затяжек он выдохнул из себя сероватое облако дыма и, как бы продолжая беседу, заговорил:

– Вы знаете, что рассказал Коста. К сожалению знал он мало, и, видимо, место его во всей этой истории незначительно.

– Он говорил нам, что уже выполнял роль связного, – подсказал Пурцеладзе.

– Он подтвердил это и при допросе, – продолжал Чиверадзе, – указал, сколько раз и куда ходил и сколько за это ему платили. Раньше он передавал письма через Измаила из Ажар. Все эти сведения проверяются. Содержания писем не знал. Об Эмухвари слышал от Измаила и Минасяна, но никогда его не видел. Он же рассказал, что должен был передать письмо Минасяну, а если встреча почему-либо не состоится, то доставить его в Бешкардаш некоему Константину Метакса. Возможно, там будут и Эмхи. – Он посмотрел на Сандро. – Ты должен сыграть роль Косты. Значит так: ты горец, нес письмо из-под Микоян-Шахара, из селения Нижняя Теберда. Письмо тебе дал священник этого селения отец Георгий. Его знают Эмухвари. Запомни его приметы: невысокого роста, лет шестидесяти, худой, с редкой седой бородкой. Одет всегда одинаково – в старый серый подрясник. Священствует в селении лет двадцать. Живет в маленькой пристройке при церкви. Церковь расположена перед выходом из селения на северной окраине. За доставку письма священник обещал тебе сто рублей и барана. Шел ты три дня. Священник предупредил, что ждать тебя будут девятого, десятого и одиннадцатого августа от шести часов утра до двенадцати часов ночи у Красного моста, не доходя Цебельды. Человека, который подойдет к тебе, зовут Арам. Ты пришел к месту восьмого, ждал двое суток.

Чиверадзе говорил тяжело, часто останавливался, закрывал глаза и отдыхал.

– Десятого к тебе пришел Минасян, ты передал ему письмо и пошел обратно. Минасян решил проводить тебя до Лат. Не доходя Багад, вас обстреляли неизвестные, видимо местные чекисты. При перестрелке Минасяна ранили, ну, хотя бы в ногу. Идти он не мог, сказал, чтобы ты сам отнес письмо в Бешкардаш. Отойдя с километр, ты услышат частую стрельбу. Ты думаешь, что Минасяна захватили или убили чекисты. Все это на случай, если тебе придется рассказать о себе. Можешь немного пофантазировать, но в меру. Смотри, не переборщи. Эмхи, это не Минасян.

– А что надо делать дальше?

– Сейчас скажу. Письмо постарайся отдать Эмухвари лично в руки. Ты должен убедиться, что они в Бешкардаше. Если все будет так, как мы наметили, и ты с ними встретишься, запомни их. В момент операции подключишься к нашим.

– А может быть, попробовать их захватить? – предложил Пурцеладзе.

– Это вдвоем-то? Нет уж, пожалуйста без эксперимента, а то получится, как с Минасяном. Ты, – Чиверадзе посмотрел на Пурцеладзе, – будешь только прикрывать Сандро. Иди за ним на таком расстоянии, чтобы посторонние не догадались, что вы знакомы. Как только Сандро…